Привет всем) Я смогла приехать домой на выходные) Написала небольшую проду. Надеюсь, вам понравиться. Извините, что вечно задерживаю, просто у меня что-то муза куда-то смоталась, даже записки не оставила. Простите за ошибки, мой бета вот уже неделю не выходит на связь, и я сильно волнуюсь...
* * *
Сегодня я не выспался. Снился кошмарный сон. Будто я гулял по лесу, и снова увидел мальчика, он шел в лес. Я хотел его догнать, но не становился ближе. Я кричал ему, чтобы он остановился, но он меня не слышал. А потом были тени, которые хотели забрать меня в темноту. Я вырывался. И вдруг тот мальчик обернулся, и я увидел свое лицо. Это был я, только маленький. И я проснулся. Томик и Ричи были рядом и сладко спали. Я осторожно поднялся, чтобы их не разбудить и сел за стол. Снова хватаюсь за альбом моего детства и этот рисунок… Что-то не дает мне покоя. Эти тени, этот человек… Все так странно. Может, я лишь накручиваю себя, а на самом деле ничего такого? И еще эта девушка из альбома… Пора лечиться. У меня уже наваждение какое-то в голове. Снова взгляд падает на этот стих. Ошибок куча… исправить бы… И вообще переписать, чтобы получше было. Суть не изменю, а вот парочку слов можно синонимами заменить. Сажусь обратно в кровать и начинаю читать стих вслух, чтобы лучше понимать, что исправить. Своим бормотанием я разбудил своих питомцев. Ричи посмотрел на меня и снова свернулся в клубок, типа: «Опять свою хр*нь пишет». А вот Томик с интересом вслушивался в мои слова, и смотрел прямо в глаза, что немного меня смущало. Так через три часа бесконечного повторения этих строчек, полноценный стих, наконец, родился. Я его даже наизусть выучил, Томик, наверное, тоже. Будь он попугаем, он бы уже заговорил. Откидываю альбом и карандаш на тумбочку и, с разведенными в разные стороны руками, пытаюсь расслабиться. Прикрываю глаза, вспоминаю какую-то песенку. Это всегда помогает. И вот чувствую, как на мой живот залезает что-то тяжелое. Открываю глаза, и вижу на себе этого рыжего-бесстыжего. Как ни в чем не бывало, развалился на мне и собирается заснуть.
- Ну, знаешь… А ты не подумал, что мне тяжело? – и почему он заставляет меня сейчас краснеть? Лис как всегда не ответил, а просто на мой голос приоткрыл один глаз и снова закрыл. Вот негодник… Но я люблю его… И рука сама тянется к пушистой шерстке, гладит ее и сжимает. Не оставляй меня. Никогда. Ты же мой лисенок…
* * *
Вечером я его рисовал. В разных ракурсах и позах. Он такой красивый, что останавливаться не хочется. Хочется смотреть на него. Ловить каждый изгиб, каждый волосок, каждую искорку лукавых глаз… Ричи то и дело мешался. Ревнует. Но я и его за компанию нарисовал.
Томику сняли повязку сегодня… Дед сказал, что завтра нам придется расстаться… Не хочу! Не могу!
Всю ночь я сидел с ним в кресле в обнимку. Он не вырывался, будто понимал, что это наша последняя ночь вместе. Я гладил его, уткнувшись носом в рыжую шерстку. По щекам текли слезы. Я не мог их остановить. Как же он теперь будет жить один в лесу? А вдруг снова собака или еще хуже волк? А вдруг я вообще его больше никогда не увижу… Он так привык есть с моих рук, спать со мной рядом. А я так привязался к нему. Хочу заботиться о нем. Но дед ни за что не разрешит его оставить. «Он дикий зверь!!!» - скажет предок. Ну, какой из тебя дикий зверь, когда ты в моих руках как котенок? И снова слезы из глаз… и я прижимаю тебя к себе крепче.
* * *
Утром я проснулся в своей постели в обнимку с животным, с которым ни за что не хочу расставаться. Снова прижимаю его крепче и роняю слезы на рыжую шерсть. Не могу, не могу сдержаться.
- Билли, ну не плачь, все будет хорошо, - сказала бабушка, заходя в мою комнату.
- Пожалуйста, пусть он живет у нас! Пожалуйста! – кричу сквозь слезы.
- Ты же знаешь, что это невозможно…
- Почему невозможно?! Все же хорошо! Он живет у нас и может жить дальше!
- Разве это жизнь, Билл? Постоянно крутиться вокруг тебя. Есть с рук, как домашняя собачка. Спать в постели человека. Он зверь, у него другая жизнь должна быть.
Здесь я ничего не смог ответить. Ведь она права. Всегда права.
Мне сняли повязку. Теперь я снова могу бегать, прыгать и так далее. Но от этого не лучше. Придется совсем скоро снова ходить в школу, в которой нет тебя, Том. Ты так и не вернулся, а я скучаю…
- Натали, я нашел кое-что на чердаке, - пока бабушка снимала бинт, я решил воспользоваться моментом. Было видно, как она напряглась.
- И что же?
- Альбомы… Там была странная девушка возле мамы. Кто она?
- Ох, Билл, всех и не упомнишь…
- Но там много фото этой девушки. От младенчества и до… свадьбы… - и вот только сейчас до меня дошло, что после свадьбы не было фотографий… Будто вся семья исчезла… как и мои младенческие фотографии.
- Давно это было… - быстрыми движениями сматывает бинт и собирается уйти.
- Давай я покажу, ты ее вспомнишь, - срываюсь с места, готовый бежать на чердак за альбомом.
- Нет, Билл! – кричит она и хватает меня за кофту. Я смотрю на нее в полном непонимании, она никогда не повышала голос… - Лучше посиди с Томиком, через два часа вернется дед, и вы пойдете в лес…
Стоило мне это услышать, как я забыл обо всем на свете. И снова кидаюсь обнимать мое рыжее чудо. А в висках отдается «два часа», «два часа»…
Как и сказала бабушка, через два часа вернулся дед с Ричиком. Они зашли в мою комнату. Я был готов. И дед сказал лишь одно слово, от которого у меня все внутри сжалось: «Пора».
Мы делали все молча. Я держал Томика на руках. Мы спустились на первый этаж. Там с лисенком попрощались дядя Миша и Анна. Анна даже заплакала. А я уже не плакал, слез не осталось.
Так же молча шли в лес. Весна в самом разгаре. Лес уже не такой молчаливый. Ричи, обычно бегущий вперед всех, сегодня шел рядом со мной и поднимал на лисенка свои грустные глаза.
Пройдя немного в лес, дед сказал мне опустить лиса на землю. И я, чмокнув его в рыжий лобик, отпустил. Но лис не побежал, он развернулся к своему хозяину и сел, обхватывая лапки пушистым хвостиком. Я сел перед ним на колени и обнял. Снова плачу. Это невыносимо. Ощущение, будто я подобрал на улице маленького беззащитного котенка. Принес его в дом, а родители наорали и заставили нести обратно туда, где взял. И вот этот котенок смотрит на меня невинными глазками, полными боли и печали. И они говорят: «Я никому не нужен». Но ты нужен… мне.
- Идем, Билл… - торопит меня дед.
- Не забывай меня. И будь осторожен… - шепчу ему на ушко. А он смотрит на меня своими теплыми глазами и что-то безмолвно говорит, но мне не понять.
Я сжимаю зубы и поднимаюсь. Дед обхватывает мои плечи и ведет домой. Я обернулся, и увидел, что лис медленно переставляя лапки, идет за ними, а потом останавливается. Снова слезы с новой силой и несмелые шаги все дальше от него…
* * *
- Билл, так нельзя. Ешь, давай, - ворчит дед, сворачивая газету.
Снова вся семья за столом. Ужинать совсем не хочется. Я могу думать только о лисенке. Как он там?... Все ли хорошо?... И вот мой взгляд падает на буквы в газете. Сердце забилась в сто раз чаще, а в голове гул. Заголовок гласит: «В ЕАО будет произведен отстрел лис».
- Где это??? – тут же спрашиваю у деда, тыкая пальцем в заголовок.
- Не волнуйся, это далеко. Ничего с твоим лисом не случиться.
- Но… Но у нас ведь тоже есть охотники… А Томик… он ведь теперь знает, что люди хорошие. Он может подойти к ним, и они его… убьют! – с каждым словом говорить мне становилось сложнее, а сердце больно сжималось в груди. Достаточно только представить, как охотник наводит прицел на моего Томика.
Срываюсь с места и бегу к выходу из дома. Я должен быть с ним. Он не выживет без меня. Но тут же кто-то меня хватает за капюшон кофты.
- Не смей ходить в лес! Хочешь еще с больной ногой ходить?! А может в этот раз тебя вообще загрызут, и что мы тогда делать будем?! – орет дед, придерживая меня за плечо. – Знаешь что? Забудь об этом животном! И даже НЕ упоминай! Он сюда больше НЕ вернется! И ты в лес НЕ пойдешь!
- «НЕ», «НЕ», «НЕ»! Бессердечный! – в сердцах выкрикиваю я. Вырываюсь из рук деда и бегу в свою комнату.
Как же мне знакома эта ситуация. Вот уже третий раз я на кого-то ору, и кто-то орет на меня, а потом я убегаю. Я всегда убегаю, вместо того, чтобы отстаивать свое право. Бесит. Ненавижу себя.
- Ненавижу!!! – вырывается крик, и я бью кулаком об стену. Костяшки в кровь. Больно. В сердце, а не руке. Сколько можно терять тех, кого я так люблю?! Стоит мне к чему-то очень сильно привязаться, как я тут же это теряю. Отец, Андреас, Мама, Вальтер, Том, Томик – все они где-то с кем-то, но не со мной. Я проклят? А как еще это объяснить? С чего я вообще взял, что все наладится? Надо было уеб*ать того ворона башкой об дерево, и прыгнуть с этого чертового, несуществующего моста! Опять же, я тогда взял и просто убежал! Вот что за…?
Как же я устал… Все, хватит самоуничтожений. Завтра утром пойду искать моего лисенка. Мы не должны расставаться. И не волнует мнение остальных.
Интересная штука сон. Вроде бы ложишься спать усталый, измотанный, грустный, злой… А утром со светом в глаза приходят благодать и спокойствие. Так же вечером обычно голову терзают миллионы мыслей, а утром проснулся и подумал: «Ср*ть на всё и всех»…
Я дома. Мама. Ремонт. Всюду куча хлама. Хожу по комнатам и что-то или кого-то ищу, но не могу понять что. Захожу в свою уже бывшую комнату. Теперь она будет для малыша мамы и Гордона. То, что я вижу… Повергает меня в шок. Шкуры. Лисьи. Много шкур. Ими устелено все: пол, стены, потолок. И они двигаются. Тянутся ко мне. Они умирают. В комнате жуткий скулеж, пронзающий сердце. Но это же шкуры, и они еще живы! Закрываю уши руками и бегу из комнаты. Темнота. Полная. Я зову маму, но меня никто не слышит…
Просыпаюсь в поту и ужасе. Смотрю на часы, которые показывают четыре часа ночи. Я должен пойти в лес и найти Томика. Прямо сейчас.
Тихо как мышь одеваюсь и спускаюсь на первый этаж. Так же тихо обуваюсь и выскальзываю за дверь. А выйдя на крыльцо, замираю. Улыбка тронула мои губы и сердце. Это ты. Ты здесь. Ждешь меня на лавочке. Теперь я точно знаю, что нас ничто не разлучит. Я взял его на руки и уткнулся лицом в огненную шерстку. Он такой горячий. Мое солнышко. Так мы и сидели в обнимку до рассвета, смотря, как гаснут звезды. Когда я проснулся от холода, его уже не было рядом. Я уверен, он снова придет. И я буду ждать. А розовый свет рассвета оповещал о начале нового дня.
