Бета: Goth Adel.
Email:herriltis@mail.ru

Автор:Herr Пень XD XD, Одуванчик Полевой

Категории: Twinsest, Mystic, P.O.V Tom, P.O.V Bill

Персонажи: Билл/Вильгельм,Том/Томас ,Густав /Ван Хеллсинг, Георг/ Доктор Сьюард, Ренфилд, Люси, Мина и второстепенные персонажи

Рейтинг:Nc-17

Предупреждения: Смерть второстепенных героев, мат, гомосексуализм
Содержание: О вампирах
Статус: В процессе

Размер: Макси

От Автора: Навеяно бессмертным произведением Брэма Стокера и одним из артов Аллегатора

Дисклеймер:никаких прав на братьев Каулитц не имею и не претендую на них

Говорят,человек проживает множество жизней, индусы называют это реинкарнацией - от поступков твоей прошлой жизни зависит твоя нынешняя жизнь. Доказать правоту этой теории, или же наоборот её абсурдность, не удалось пока никому. Реинкарнация так и остаётся неизученной до конца загадкой прошлого, подобно НЛО или снежному человеку.

Конец 19 века,Трансильвания.
Из писем  Томаса Харкетта, Мине Мюррей

Дорогая Мина,
Я наконец-то в Трансильвании. Граф Каулитц встретил меня очень тепло, хотя по пути произошло много странных вещей..
Поездка прошла относительно неплохо. Я прекрасно себя чувствую и даже лёгкая простуда, которую я обычно подхватываю, когда отправляюсь в путь из Англии, в этот раз меня миновала. Сегодня же я поговорю с графом насчёт его поместий в Англии и надеюсь, что довольно скоро я вернусь домой, где ты наконец-то станешь моей законной супругой.
С любовью, твой Томас.

Дорогая моя Мина.
В прошлом моём письме я говорил тебе о странностях, произошедших со мной по дороге в Трансильванию, но они ничто по сравнению с нынешними событиями. Вопреки словам мистера Хокинса, описывающего графа как человека пожилого и слегка вышедшего из ума, он оказался совершенно иным. Отнюдь, я увидел здесь совсем не старика, но молодого человека, даже возможно несколько моложе меня, однако он действительно странен. Прежде всего, он носит одежду, больше подходящую седому старцу, а не молодому человеку. Но Мина, меня поразило вовсе не его пренебрежение к современной моде, меня поразило  другое, и я уже начинаю опасаться, что обереги, которые мне надарили крестьяне во время моей поездки в Трансильванию, не случайны.

Дорогая Мина.
Поведение графа становится всё более мне непонятным. Когда сегодня он во время моего утреннего бритья увидел в моих руках зеркало, его лицо исказилось от злости, он буквально вырвал его из моей руки и выбросил за окно своего замка. Или же не зеркало разъярило его, а порез, который я нанёс себе во время бритья? Но одно ясно, граф безумен. Кажется, в замке происходит что-то неладное, или же сам граф порождает это.

Дорогая моя Мина.
Это письмо может стать последним моим письмом, которое ты получишь. Я разгадал его секрет, его ужасную тайну и скорее всего не переживу этой ночи.. сообщи моему отцу, моя дорогая Мина, и пусть он расскажет всё мистеру Хокинсу. Этот человек, дьявол, и человек ли он...

P.O.V  Thomas Harket.
Наконец-то я добрался до замка графа Каулитца и нахожусь здесь уже неделю. Мой путь к нему был полон странностей. Крестьяне и рабочий люд дарили мне чеснок и странные обереги, а старушка, у которой я остановился, перекрестила меня и повесила мне на шею тяжёлый крест.  Граф оказался вовсе не стариком, он молод, и даже моложе меня. Его облик весьма и весьма необычен. У графа длинные волосы, цвета воронова крыла, аристократические черты лица и необычного оттенка глаза, они показались мне карими, но, присмотревшись, я понял, что они почти бордового цвета; у него ярко красные, необычайно пухлые для молодого мужчины губы и невероятно белая кожа, она напоминает слоновую кость... от него веет холодом. И он никогда не смеётся и не улыбается. Лишь один раз я видел его улыбку, когда прямо во время завтрака в замок влетела летучая мышь. Я сильно испугался, а граф запрокинув голову и захохотал... тогда я увидел, что зубы у него необыкновенно белые и острые.
-Мистер Харкет, - спросил он - неужели Вы боитесь скромного посланника ночи, или же в Англии нет летучих мышей?
Я промолчал и предложил графу заняться делом, ради которого я приехал в его замок, на что он ответил согласием. Несмотря на его высокомерие и холодность, он довольно мил и любезен. И, кажется, что если бы он жил в Англии, то имел бы успех у женщин, однако, по всей видимости, графу неинтересна светская жизнь и он не слишком - то любит общество других людей, предпочитая ему одиночество. По всей видимости, именно поэтому в замке нет никакой прислуги. Однако не только эта деталь показалась мне весьма странной.
Есть ещё кое-что. В этом замке нет зеркал, и мне до сих пор неясно как граф бреется по утрам, и бреется ли он вообще. За то время, что я живу в его замке, я не заметил, чтобы граф брал в руки бритвенный прибор. К тому же он отказывается есть со мной, отговариваясь тем, что поел, однако вчера он согласился сесть за стол со мной,но выпил лишь один бокал красного вина.
-Вы никогда не замечали, насколько бургундское вино схоже с кровью? - с усмешкой спросил он,- его цвет едва ли отличен от цвета крови, а запах напоминает сладковатый запах разложения, хотя это всего лишь глупые слова, не имеющие смысла мистер Харкет, - добавил он,- не слушайте меня, продолжайте вашу трапезу, а я отлучусь.
-Но вы же ничего не съели - удивился я.
-О, не беспокойтесь,- улыбнулся граф своей жутковатой белозубой улыбкой,- я не голоден,но меня мучает жажда.
-Но граф, вы выпили бокал вина.
-Моя жажда иного рода,- усмехнулся он ядовито,- и она меня убивает.
Я удивился и ушёл в свою спальню, которую мне предоставил граф, и сел писать письмо моей возлюбленной Мине. Надеюсь скоро я закончу все дела графа и вернусь в Англию.

21 век, 2010 год.
Without P.O.V
За окном дорогого пятизвёздочного отеля медленно садилось солнце, горизонт багровел и казалось, что он пропитывается  кровью Эта картина не оставляла  равнодушным никого, наверное впервые за семь лет небо в Берлине было такого насыщенного оттенка крови. Люди пробегали мимо, скользя как тени и стараясь не поднимать взгляд на небо. Только один человек любовался этим необыкновенным зрелищем, высокий, слегка сутулый молодой человек, который мечтательно сидел у окна этого отеля, держа в руке кружку с уже успевшим остыть чаем и смотрел на небо завороженным взглядом. Солнце бросало зловещий отблеск на его зрачки, отчего они будто светились изнутри красноватым светом, весь его вид: чёрные волосы, необыкновенно белая, бледная кожа - делали его похожим на персонажа какой-то фантастической древней легенды, однако это продлилось недолго. Как только солнце село окончательно, он со вздохом встал с подоконника, на котором сидел и, наморщив нос, посмотрел в свою кружку.
-Фу, как это вообще можно пить, не понимаю,- вздохнул он и привычно выплеснул чай на дорогой ковёр, нимало не заботясь о его сохранности. Зевнув, парень лёг на кровать, он почти заснул, когда в номер отеля буквально вломился другой человек. Он был практически полной копией первого с некоторым различием в стиле одежды и причёски. Эти парни были близнецами. Черноволосый парень поморщился и сев на кровати, недовольно спросил.
-Ну какого чёрта, Том?
-Да там вообще-то Георг с Густавом напились и заснули в моём номере. Я не хочу среди этих пьяных рож спать, можно я у тебя переночую?
-Чего, может тебе ещё всю кровать уступить, а самому пойти лечь в коридоре? - недовольно воскликнул черноволосый,- иди к Листингу или к Шефферу в номер, ты офигел, Том? Я всегда сплю один и не собираюсь менять свои привычки ради тебя.
-Ну блядь, Билл, я вообще-то твой брат, единственный, тебе что сложно, мы же спали вместе в детстве?!
-Кому я должен, всем прощаю,- прошипел черноволосый,- вали из моего номера, насрать мне кем ты мне приходишься, хоть Господом Богом, хоть дьяволом, я сплю один, всегда, точка!
Он рывком поднялся с кровати и, подойдя к близнецу, буквально вытолкнул его из номера, захлопнув дверь.

P.O.V Tom
И в чем же я провинился на этот раз?! Чем опять не угодил господину Каулитцу?! Он спит один, видите ли! А то, что с братом пятнадцать лет в одной кровати провалялся, это ничего? Гордяк, мать вашу, прямо не могу... и ведь ещё выгнал! Нет, как будто бы я его так же вытурил. Вовсе нет. И чего он злой такой вечно? Ладно, хоть, что не ударил, хотя вполне мог бы. Или я слишком преувеличиваю? Так, опять меня на вопросы самому себе потянуло. А кому их, кроме собственного «Я», задавать? Брат, как чужой, причем не просто чужой, а ещё и враждебный. И ведь не поговоришь с ним никогда по-человечески. Но он и не мог бы стать общительным.
Я в этом уверен. Слишком запутался мой брат в паутине, липкой, как самая лучшая янтарная смола. В паутине одиночества. Ему нужен кто-то в поддержку. Но если спросят, кто хочет, это точно буду не я! Ай, твою ж задницу на кол! Кто вырубил свет в коридоре? Чертовщина какая-то, да ладно, надо двигаться на ощупь, авось доберусь до номера Жоры, он вроде ближе... Так о чем это я? Ах, да, мой брат - самый большой засранец в мире! Не хочешь менять свои привычки ради близнеца? А то, как я его под покровом ночи на гулянки отпускал, как заботился о нем - это мы не помним? Наверное, это шоу-бизнес так испортил брата. Во всяком случае, до того, как мы стали популярными, он относился ко мне проще, добрее даже как-то. И вечная эта жестокость во взгляде...»
Я вздрогнул от неприятного ощущения, которое возникало только, когда Билл злился.
«Надо быть проще... а то так в одиночестве и умрешь».
Я часто напоминаю ему о том, что нет кроме меня человека, способного полюбить Билла таким, каким он является.
И тогда на секунду легкую усмешку замечаю на его губах, и обнажаются на миг зубы - жемчужные, идеальные, выделяющиеся на фоне красных губ. Чересчур он темный, мой Билл. Чересчур замкнутый. Но я уже ничего с этим не делаю, хотя Жора с Густом любят вывести Билла «В люди». Много чего полезного, естественно, из этого не выходит. Я вот, к примеру, помню один случай, когда наш Георг решил привести Билла на очередную тусовку, хотя обычно братик всегда посылал нас ко всем чертям собачьим. Да он сам на демона похож, какие уж тут черти! Но «Волосатик» (Жора) схитрил и все же привез Билла на праздник... В тот день был ГРАНДИОЗНЫЙ скандал. Билл бесился, а когда к нему подошла какая-то девушка, у него настолько почернели глаза, как будто туда влили чернила. Чувствуя, что здоровой девушке не уйти с этой вечеринки, если что-нибудь срочно не предпринять, я втиснулся между ними и прошипел Биллу в ухо: «Что ты делаешь? Опомнись, и поехали домой. Перестань портить людям настроение".
На следующий день Девид кудахтал как потревоженная злобная наседка. В газете на первой странице красовался Билл, который своим черным взглядом чуть ли не сжимал испуганную девушку в комок. И заголовок: «Билл Каулитц: наркоман или псих?»
Мы, помнится, еле умяли тогда ту историю, а Жора после скандала не смел даже подходить к Биллу. Никогда бы не подумал, что мой любимый близнец будет настолько жесток с людьми. Вернуть бы то время, когда он позволял мне о нем заботиться, когда он испытывал хоть что-то кроме злости и отвращения ко всему, что не относилось к его «Я». Хотя нет, я ведь прямо таки к нему отношусь, а он и меня так же ненавидит... Стало вдруг очень горько на душе. Захотелось взять в руки сигарету и сделать затяжку, такую, чтобы забыться, как минимум. Но сигарет, как назло, не осталось, и, выругавшись шепотом, я вдруг был ослеплен ярким светом от включенных ламп в коридоре. Вот суки! По крайней мере, я теперь вижу, куда идти. Ура! Никогда не был так рад табличке с надписью «Густав Клаус Вольфганг Шеффер.
Временное проживание». Я попробовал открыть дверь. ЕСТЬ!
Войдя и прикрыв дверь, в самых тяжелых думах повалился на кровать. Из головы не выходили противные слова, которые заглушали остальные мысли целиком и совершенно безвозвратно. Я порылся в потайных карманах толстовки. Нашел. Фотография. Старая, потрепанная временем. На ней Билл улыбается. Своей притягивающей, слегка пугающей улыбкой. И я там же. Такой маленький по сравнению с его потемневшим взглядом. Когда-то его жестокость не достигала такого апогея, как в последние два года. Тогда он был просто тихим, неразговорчивым ребенком, любящим посмеяться даже над самыми отвратительными ужастиками и который совсем ничего не боялся. А я боялся. Боялся потерять его, боялся, что он погибнет в этом громадном муравейнике.
Нет, Билл отделался только жестокостью, безо всякого вреда для себя. Хотя его наверняка частенько подъедает это чувство ярости. И одиночество. Черт, и всё это приходит в мою голову оттого, что близнец не пустил меня к себе? Но обида всё ещё грызла мое сознание. Желая отделаться от неё, я лишь вгляделся в фото. И не заметил, как воспоминания нахлынули на меня бурной рекой...

Шесть лет назад... из воспоминаний:
" Билл был очень болезненным ребенком. Невероятная худоба, бледная кожа... я думал, что это болезнь, потому что он совсем ничего не ел. И не пил... Было жутковато, но приходилось терпеть, ради брата, ради мамы. Он не ходил в школу из-за своего нездорового вида. Однако врачи говорили, что он в великолепном физическом состоянии, и что все его показатели бьют ключом. Но мы не верили, и мама держала Билла втайне от всего мира. Он рос, как домашнее растение. И даже сейчас я понимаю, как же приходилось ему тяжело без друзей, без общения. Но я старался поддержать брата, и это казалось сущим пустяком при его ситуации. Мама утверждала, что свежий воздух - лучшее лекарство, и я звал Билла каждый день. Однако Билл не выходил на улицу, пока не выглядывала луна и не озаряла весь наш Гамбург. Так поздно нам выходить не разрешали, но все же очень часто я, с камнем в душе, позволял Биллу выходить под покровом ночи в город..."
Четыре года назад... из воспоминаний:

"И ещё он необыкновенно много знал. Знал об истории разных народов, вплоть до последней мелочи. Знал географию, биологию, медицину, разные языки... Я не понимал, как же он всё это запоминает, и с завистью смотрел, как он спокойно, раньше остальных, оканчивает школу с отличием.
Билл никогда не любил людных мест. Его раздражал свет, шум и подобное, к чему так привыкли люди. Но кто же скажет, что Билл был обычным? В нем крылась какая-то тайна, и я в любом случае должен был узнать её.
Каждую ночь мой брат смотрел на меня, своими красными, с легким рыжим отливом, глазами, и всегда дожидался, пока я засну. И в те моменты казалось, что он вообще никогда в своей жизни не смыкал глаз. Но утром хуже. Когда я просыпался и собирался раздвигать шторы, Билл подбегал ко мне и начинал злиться. Злиться непонятно на что. А однажды, когда я впервые привел домой девушку, мы встретились с ним в коридоре. Он смотрел на меня. И впервые я увидел, как блеснул в его глазах карий проблеск, как вечная, легкая презренность исчезла, и на смену пришло нечто другое... обида? В ту ночь я более не видел Билла. А утром по новостям передали, что какой-то зверь загрыз молодую девушку... мою девушку. Ужас охватил все моё нутро в тот день, а Билл стал ещё резче обычного... Но тогда было только начало".

Два года назад... из воспоминаний:
"Биллу и мне исполнялось 18 лет. Пришли только самые близкие люди, коллеги по работе и другие участники группы. После праздника все мы отправились в отель, где нам с Биллом дали один номер, поскольку больше свободных номеров не было. Билл, конечно, очень злился, но Девид ничего не мог с этим сделать.
В ту ночь я практически сразу начал засыпать. Сквозь легкую дрему увидел, что Билл подошел к окну, сел на подоконник и невидящим взглядом уставился на полную луну. Некоторое время я наблюдал за задумчивым братом, но потом, лишь на пару секунд прикрыв глаза от усталости, я заснул. Где-то около двух часов я проснулся от жуткого, пронизывающего холода. Дело в том, что окно в комнате было настежь открыто. Чертыхнувшись, я встал, чтобы закрыть его, и заметил, что Билла нет в номере. Странно... Но времени раздумывать, куда, же подевался мой братец, не было. Меня клонило в сон, и, недолго думая, я завалился обратно в постель.

P.OV Bill.
Как только я буквально «вытолкнул» Тома, присел на кровать и вздохнув взялся за виски руками, длинная чёрная прядь упала на лицо и я с раздражением сдул её. Сколько себя помню, я всегда был жёстким, даже жестоким, по неизвестной никому и даже мне причине я ненавидел буквально всё и всех: небо, солнце, птицы, животные - не было такой вещи, которую я, Билл Каулитц, любил или не ненавидел. Даже среди людей я не презирал только двух человек, Тома и маму, но даже им я часто причинял боль и оскорблял. Просто я был иным, не таким как все люди и было это всегда. Я всегда был «не таким», не таким как все, не таким весёлым, не таким здоровым, слишком умным, не таким... живым. Будучи ребенком, я не любил играть с другими детьми, предпочитая их обществу одиночество. Все мои интересы можно пересчитать по пальцам одной руки, их было немного, я очень любил рисовать и петь. В то время как Том обычно гонял мяч с друзьями во дворе или гулял, я сидел дома и рисовал, или пел, сначала песни различных рок исполнителей, а позже песни собственного сочинения.
Чуть позже, когда интересы Тома стали меняться и обретать формы с глупыми кукольными именами: Ребекка, Хайди, Мари - я всё также остался верен прежним интересам. Кроме одного, я перестал любить своего брата. Теперь моё отношение к Тому было таким же холодным, как и ко всем остальным людям, однако ночью, когда близнец мирно спал, я по необъяснимой причине начинал плакать. Став старше я понял причину моих «ночных слабостей» - я ревновал Тома. Ревновал настолько сильно, что был готов убить всех его случайных пассий и его самого в придачу. И однажды это произошло, я правда убил девушку Тома, и с того дня понял, кем я являюсь.
Это произошло через неделю после нашего с Томом 16-летия. В тот день я был по обыкновению в скверном расположении духа и шёл по коридору, погрузившись в себя. Ничего не радовало, даже то, что наша с Томом группа совсем недавно выпустила первый клип, и он сразу занял 1-ые места в хит-парадах. Внезапно навстречу мне вышел Том под ручку с милой девушкой, они смеялись, мило болтали, и вообще выглядели до одурения счастливыми.
Мерзость. Боже, какая мерзость, думал я потом, разрывая на части хрупкое тельце его девушки и с наслаждением вдыхая сладковатый, приторный, но такой манящий запах крови... как ты мог с ней встречаться, Том? С этим слабым человеком из плоти и крови, но *о боже* какой восхитительной крови... вдоволь наигравшись с её изуродованным телом и высосав из него всю кровь, я встал с колен и отряхнувшись, вернулся домой, где заснул необыкновенно крепким сном.
Я проспал два дня, а когда проснулся, то первое, что я увидел, это зарёванное лицо Тома. Я сразу принялся утешать его, со злорадством вспоминая, как была приятна кровь его девушки. С того момента я перестал бояться своей сущности и прятаться в тени, я осознал, кем я являюсь, и умело использовал свою силу над людьми чтобы манипулировать ими и заставлять их делать, что хочу. Только один человек никогда не поддавался мне и всегда опасался меня - Том. А моя «ревность» к нему всё росла и приобретала новые краски. Чуть позже я понял причину моих чувств, я полюбил собственного брата, я полюбил его не так как мать или добряка отчима, не так как любят братьев. Я буквально врос в Тома, стал его тенью. Каждую ночь я сидел возле его кровати, наблюдая за тем, как брат спит и чуть пульсирует голубенькая жилка на его тонкой шее, казалось, тронь её кончиком ногтя и тут же потечет, заструится из неё алый ручеёк.
Однако мой брат также боялся меня. Каждый раз, когда я подходил к нему на концерте во время какой-нибудь песни, или обнимал его за плечи на фотосъемке, которую наш продюсер устраивал, чтобы подогреть слухи о твинцесте. Или когда он просто стоял рядом. Я чувствовал, как испуганно бьётся его сердце. Как будто он понимает, кто я. Но я попыток сблизиться не терял, ведь мне всё также хотелось Тома. И появилась навязчивая идея. Сделать его таким же, как я. Случай мне представился на наше 18-летие, нас тогда поселили в одной комнате и когда я был почти готов вонзить зубы в шею брата... что-то будто оттолкнуло меня от него, с рычанием я выпрыгнул из окна и пошёл искать себе жертву, чтобы утихомирить жажду. С тех пор прошло два года, и ничего, абсолютно ничего не изменилось, кроме одного. У Тома снова появилась постоянная девушка с чудным именем, Белла.

P.O.V Willhelm Kaulitz
Конец 19 века, Трансильвания.
С рычанием я вышел из столовой собственного замка и направился в деревню, где меня ждали мои верные приспешники, три, прекрасные как сама смерть и такие же опасные, юные вампирессы. Моё внутреннее состояние было таким же чёрным и мрачным, как и в тот день, когда я умер, но теперь его ещё и терзало непонятное чувство. Я проклинал тот день, когда впервые впустил Томаса Харкета в свой замок, он оказался слишком любопытным молодым человеком и мог стать угрозой для моего спокойного существования, однако запах его крови, густой и сладкий, как запах столь любимых мной когда-то чайных роз, манил и пьянил. Погружённый в свои думы, я не сразу заметил на дороге хорошенькую селяночку, которая шла совсем одна по вересковой пустоши, дрожа от страха и холода.
В одно мгновение, бесшумно, как тень, я заскользил к ней и внезапно преградил ей путь. Она тоненько и пронзительно закричала. Не желая выслушивать её вопли, я сразу же перегрыз ей горло и с наслаждением выпил её без остатка. Когда я поднял голову, то увидел перед собой моих верных подруг.
- Господин, - прошептала одна из них,- не позволите ли вы нам убрать за вами следы вашей трапезы?
- Нет. - Покачал я головой. - В замке, верные подруги мои, вас ждёт сладчайшее угощение в лице юнца, прибывшего ко мне из Англии, так что бросьте эту невинную душу и ступайте за мной в замок.
Бесшумной тенью мы проскользнули в замок, и мои девочки сразу же окружили гостя. Он легко подался чарам вампиресс и казался одурманенным, глупо улыбался и тянулся за поцелуем, по всей видимости, забыв про невесту, о которой так недавно поведал мне, расписав её как прекрасную юную леди и воплощение добродетели.
С отвращением я глядел на слабого и опьянённого Томаса и вдруг как будто невидимая игла пронзила моё давно не бьющееся сердце, и я упал на колени перед одурманенным человеком, сразу же заслонив его своим телом.
- Прочь!- Закричал я,- прочь, не троньте этого человека, ищите себе другую жертву!
Зашипев, как разъярённые кошки, вампирессы отошли от человека и в мгновение ока покинули замок, я же, недоумевая, что за чувство заставило меня отогнать их, ушёл в подвал, где я сразу же забрался в гроб и, с наслаждением вдохнув запах свежей земли, отошёл ко сну.

P.O.V  Thomas Harket.
Я проснулся на рассвете, когда те редкие лучи солнца,что скудно освещали замок, проникли в него и ласково погладили меня по лицу. Голова моя была тяжела и чувствовалась некоторая сумбурность в мыслях, вдобавок я лежал на кровати в своей спальне, хотя сам я точно помнил,что находился довольно далеко от неё. Мысли о том,что меня сюда перенёс граф,я отверг сразу, граф Каулитц был стройного, даже щуплого телосложения и вряд ли был способен поднять моё бесчувственное тело и уж тем более принести его в спальню. Находясь в смятении, я с трудом поднялся с широкой кровати и, одевшись, проследовал в столовую, однако граф не сидел там как обычно. Не оказалось графа ни в одной из комнат замка, казалось, он исчез бесследно. Внезапно я вспомнил про то место, куда граф запретил мне заходить, небольшой подвал внизу замка, хотя, честно говоря, меня не тянуло в это жуткое место.
Однако я решил поискать графа и там. Взяв свечу и заручившись поддержкой нательного крестика, я спустился в подвал. В первые же минуты темнота окутала меня подобно плотной вуали, и огонёк свечи еле освещал эту непроглядную темень. Внезапно, неизвестно откуда взявшийся порыв воздуха затушил свечу и от неожиданности я упал. Поднявшись, я обнаружил, что стою у странного на вид предмета, по очертаниям он напоминал гроб. Возле него была рассыпана земля и от него тянуло могильным холодом и сыростью, какая бывает разве что на кладбищах. Подойдя поближе я обнаружил в нём человека.. наклонившись над ним я увидел, что это был.. граф. От ужаса я не смел двинуться с места, продолжая смотреть на графа. Он был ужасен, как и всё в этом подвале, но при этом от него как будто шла невидимая сила. Лицо графа, закрытое прядями чернильно-темных волос призрачно белело, заставляя вспомнить о мертвецах, настолько оно было бледно и бескровно; глаза, не прикрытые длинными ресницами, горели багровым огнём и казалось, что граф внимательно смотрит на меня; губы его, и прежде красные, стали подобны кораллам, руки с длинными и изящными пальцами были сложены на груди и не единого вздоха не сделал граф, ни один раз не приподнялась его грудь. Всё мое естество буквально кричало о том, что мне нужно как можно скорее выбираться из этого ужасного замка и спасаться от его дьявольского хозяина, однако душа моя не поддавалась разуму и я продолжал стоять над графом,ужасаясь и восхищаясь этой картиной. Внезапно взгляд графа стал осмысленным и он внимательно посмотрел на меня, его глаза загорелись нечеловеческим огнём злобы. Наконец-то ужас, не позволяющий мне двинуться с места, отпустил меня и я сломя голову выбежал из подвала.
Скорее, как можно быстрее, выбраться отсюда, здесь живёт дьявол, истинный дьявол... Я выбежал из замка и помчался по тропе, ведущей к деревне, надеясь укрыться от графа там. Но подобно зловещей тени граф внезапно появился передо мной и я со страхом понял, что дни мои сочтены, это чудовище растерзает меня. Граф напоминал дьявола, демона из преисподней, с горящими ярким пламенем глазами и оскаленными зубами.. он напоминал хищного зверя, готового растерзать жертву.
-Вот как вы распорядились моим гостеприимством мистер Харкет,- процедил он сквозь зубы, схватив моё плечо - ваша наглость, право же, не знает границ, вы будете наказаны мистер Харкет, наказаны за то, что пытались постичь то, что человеку вроде вас знать не стоит.
-Вы дьявол, граф,- прошептал я, - настоящий дьявол, святая Дева Мария вас покарает, вы не уйдёте от гнева Господнего...
-Дьявол,- расхохотался внезапно граф - что вы знаете обо мне, глупец, ваша глупость право же поражает и весьма забавна для меня, поэтому я сохраню пока вашу жалкую жизнь... вы глупы, мистер Харкет,- внезапно сказал с грустью в голосе граф,- глупы, как и все люди, и глупость ваша погубит вас.
Тут же граф отпустил моё плечо и я со стоном схватился за него левой рукой, между пальцев текла кровь, казалось, его расцарапал крупный хищник, настолько глубока была рана. Граф же с неким вожделением смотрел на неё и буквально наслаждался видом моей крови.
-Вы уснёте, мистер Харкет, уснёте и ничего не вспомните,- сказал он,- вам не дано раскрыть все мои тайны.

P.O.V  Tom
«Ох, ненавижу утро. Наверное, это гены, потому что Билл тоже по утрам злой ходит. Любой, кто знает моего брата, по крайней мере, одну ночь, больше не захочет просыпаться около него никогда. Во-первых, из-за того, что в первые секунды брат кажется трупом. А во-вторых, из-за того, что когда этот «труп» просыпается, то нежный и тихий утренний мир в его глазах становится ужасным, и в этот миг, назовем его «истина пробуждения», Билл может сказать тебе ужасные вещи. Оскорбления, задевающие за живое, упреки и усмешки. Однако спустя всего несколько секунд братец затихал и спокойно смотрел в потолок, ожидая реакции человека, лежащего около него. О да, ради этого стоит просыпаться каждый божий день»,- подумалось мне, когда я проснулся в номере Густава. Бездумно оглядев пустой номер, в котором присутствие человека было видно только по чемодану, ютящемуся возле двери, я встал с жесткой кровати, которая преследует всех деловых музыкантов в отелях, и пошел, для начала, в мой номер. Обнаружив его пустым, слегка удивился, но не потерял уверенности в том, что не опоздал на саунд-чек. Пошел в номер общего сбора - ага, вот и моя компания безумных алкоголиков. Густ сидит, уныло следя за пузырьками в бутылке минералки, стоящей на журнальном столике, Георг с мокрым полотенцем на голове релаксирует в кресле. А где же мой любимый нахальный близнец? Да, теперь вижу – сидит на диванчике вместе с Дейвом и что-то обсуждает. Вернее, обсуждает Йост, а Билл… ну, он, скорее, ругается. Как всегда. Кто же сказал, что ничто не вечно?

Ближе к полудню:
Саунд-чек прошел как обычно. А как обычно – не значит замечательно. Билл огрызался со всеми, даже с электриком, который чинил какую-то колонку в темной части помещения. А так, в целом, всё прошло неплохо. У меня даже повысилось настроение. Сегодня я хочу встретиться с моей Миной. Окрыленный такими помыслами, я наскоро попрощался со всеми (Билл как-то странно посмотрел на меня, перед тем, как я вышел. Всё нутро моё содрогнулось, и я поспешил выйти из помещения) и попросил Саки довезти меня. Когда я приехал, то удивлению моему не было предела. Её нет дома! Я стучал минут 15, но, не услышав никакого шума, кроме шебуршания собаки, открыл дверь своим ключом. Тщетно осмотрел все комнаты, пару раз позвал и даже спросил у соседки, но она сказала, что не видела Мину с вечера. Странно… Я заволновался. Тут из нашего дома раздался телефонный звонок. Думая, что это моя девушка, я рванул к задней двери, из которой вышел для разговора с женщиной. Но это была не Мина. Звонили из больницы. Мина изувечена, и никто не может определить, кто её ранил. Я поспешил к ней в больницу, но меня не пустили. Строго-настрого запретив войти к Мине в палату, врачи посоветовали прийти лишь через неделю, когда она начнет поправляться (точнее, если начнет). На сердце словно повесили тяжелый камень. Я грустно вышел из больницы. Саки понимающе вздохнул и спросил, куда сейчас. В ответ я смог лишь выговорить: «Отель…». Тяжело опустившись обратно на сиденье машины, уткнулся лицом в стекло тонированного окна. Теперь помолвка отсрочилась ещё на неделю, если не гораздо больше. Но почему-то хотелось быть уверенным, что Мина пойдет на поправку. И всё будет хорошо. Хорошо…
Вернувшись в отель, я, ни с того, ни с сего, решил пойти к брату. Что плохого в том, что мне хочется поговорить в трудную минуту с Биллом? Оставалось только надеяться, что он не прогонит меня, как это часто бывает. На город уже опускалась ночь, и я, скрестив пальцы на удачу, тихо подошел к двери с табличкой «Билл Вильгельм Йорг Каулитц Трюмпер младший. Временное проживание». Так, всё, осталось толь… кто это там? У Билла в номере фанатки? Н да уж, не ожидал… приглядевшись, я сумел рассмотреть их всех. Это были три девчонки нашего возраста. Триколор – одна рыженькая, другая светленькая, ну и третья, соответственно, брюнетка. И у всех такая странная кожа, и губы ярко-красные, прямо как у Билла. Как-то жутко. И все эти девушки, надо сказать, при всех странностях  весьма красивы. Тут мой ненаглядный братик вздрогнул и, взглянув на меня, оскалился. Тут же все три девчонки испарились, словно их и не было. Я вошел в комнату и удивленно огляделся. Ничего, что могло бы вычислить их присутствие. Кому скажешь – не поверят. Тут из пучины мыслей меня вывел удар по щеке. Что-то вроде пощечины, но с когтями, которые у Билла были в неоспоримом наличии. Я чертыхнулся и посмотрел на брата. Господи, лучше бы я не видел этих яростных, черно-красных глаз! Я испуганно отшатнулся от Билла, схватившись за смертельно жгущую щеку. Легкое беспокойство показалось вдруг в глазах близнеца. Он как-то отчаянно вздохнул и схватил меня за руку, которой я дотронулся до раны. Кровь оказалась на моих пальцах. Билл внезапно начал суетиться, в глазах перестал гореть вечный злобный огонек, и впервые за свою жизнь я почувствовал, что Билл – мой брат. И что он меня любит. А тем временем он бурчал что-то в свое извинение, принес аптечку и аккуратно обработал мне царапину. Когда Билл убрал аптечку и собирался уже было встать, я нежно схватил его за руку и прошептал: «Билл… спасибо за то, что обработал мне рану. И ничего, что ты накричал на меня. Главное, что после ты извинился и исправился. Знаешь, а ведь люди смогут в тебе найти много хорошего…». Билл посмотрел на меня, и опять промелькнул карий проблеск в его темных глазах, как будто толстую корку безразличного льда на секунду тронул солнечный свет и тепло. Но это лишь на секунду. Билл вырвал свою руку из моей хватки и, взглянув с легким удивлением и испугом на меня, ругаясь, показал на дверь. Вспомнилась Мина, которая лежала в больнице. Я обреченно вздохнул и вышел, не забыв произнести: «Спокойной ночи!», но, естественно, не услышав в ответ ни слова, ушел в свой номер, мечтая уснуть как можно быстрее.

P.O.V Bill
-Вот блядство,- я с раздражением хлопнул дверью, входя в свой номер. Саунд-чек прошёл хуже некуда, мне постоянно пеняли на то, что я видите ли то фальшивлю, то вообще не пою, а шепчу, то ещё что- нибудь. В результате я устроил разнос всем, кто находился рядом, досталось даже электрику. От Тома я постоянно слышал слова типа, «Билл, ты нас тут только смотри не покусай», или «Билл, с людьми помягче нужно быть». Помягче, сказал тоже, с чего мне с ними любезничать. Всё самое ужасное придумали люди: танки, ракеты, атомные бомбы - люди, самые высокоразвитые существа на Земле, оказались хуже, чем животные, ведь животные никому и никогда не делают зла специально. И как же, спрашивается, после этого, любить людей? Да лучше я с обезьянами любезничать буду или с пауками, чем с людьми. В общем, настроение было испорчено безвозвратно, однако это был не конец. Когда я, наконец, вышел из помещения, в котором мы должны были играть, то заметил своего брата с идиотской улыбкой, изучающего свой телефон. Приподняв бровь, я подошёл к Тому и тут же чуть не застонал, от шквала его мыслей, причем они были достаточно однообразные: Белла, помолвка, Белла, Белла. По-моему по его идиотскому виду и счастливому лицу его мысли мог прочитать не только вампир, но и вполне обычный человек. Белла, это имя будто отравило мои внутренности и заструилось вместе с кровью по венам, Белла. Том собирается остепениться. Том, мой брат, любимым занятием которого, всегда был однодневный секс со случайной девушкой. Практически на издыхании я заполз в свой номер, еле сдерживая рвущийся наружу крик. Мне хотелось растерзать эту девчонку, разорвать на части, облить кислотой, жечь её до тех пор, пока её кровь не превратилась бы в пар, а кости не стали бы трухой.
Возможно, будь бы я обычным братом близнецом Тома, я бы порадовался бы за него, но я был братом, который питает к своему близнецу далеко не братские чувства. Он был одним из моих грехов, за которые я после смерти буду гореть в аду, моим проклятием и одновременно благословением, он был моим миром. В первые минуты я был готов разорвать его, вспороть его кожу клыками и пить его тёплую кровь, пока она не кончится, а потом сжечь себя заживо, или же убить его девушку, убить с особой жестокостью. "Убить", в который раз повторил это слово и внезапно на меня снизошло озарение.
Наступает в сознании человека что-то вроде прояснения, проблема, которая казалось ужасно сложной, теряет границы, чёткость, и её решение всплывает в подсознании само собой. Нет, убить его девушку легко, но Том поскорбит, поскорбит и найдёт себе новую, а что если её напугать, так напугать, что она сама бросит братца. А что может быть страшнее для человека, чем сам дьявол...
Узнать номер дома Беллы было проще простого, в мыслях брата для меня не было тайн, все было предельно ясно и понятно. Ухмыльнувшись, я встал с кровати, на которой сидел и, взяв ключи от машины, спустился вниз. Вскоре я уже стоял перед домом Беллы. По всей видимости, попинав меня в начале дня, в его конце фортуна решила сжалиться надо мной и показаться ко мне лицом, а не малоприятной задней частью.
В окне этой «красавицы» горел свет, что означало, что она как минимум дома. Оставалось надеяться, что как максимум одна одинёшенька. Окно было открыто, что делало вторжение в дом Беллы максимально лёгким, для вампира конечно, не для человека. Сумерки скрадывали мою фигуру, облачённую в чёрный плащ, подобно тому,что был на мне в клипе «Spring nicht», что не могло меня не радовать .Свернуть шею случайному зеваке конечно нетрудно, но хотелось бы, чтобы нападение выглядело как можно менее подозрительным. Слегка подпрыгнув, я схватился пальцами и ногтями за стену и резво пополз вверх,как гигантская ящерица или психованный человек паук. Это умение я обнаружил у себя совсем недавно, лет эдак пять назад, и с тех пор оно помогало мне беспрепятственно проникать в любой дом и в любую комнату, чем я частенько пользовался, подглядывая за Томом. Незаметно я «дополз» до окна Беллы и легко и бесшумно спрыгнул на ковёр. Девушка, по всей видимости, была в другой комнате,так как в гостиной было пусто, лишь горела небольшая лампа в виде ангелочка. Какая безвкусица. Брезгливо отряхнувшись, я пошёл на поиски девушки и вскоре застал её, выходящей из ванны. Спрятавшись в тёмном углу, я ждал пока она оденется, мельком поглядывая на фигуру девушки. Фу, и что Том в ней нашёл, самая простецкая фигурка, надо признать довольно стройная, но ничего сногсшибательного. Мрак. Наконец-то девушка надела халат и спокойно уселась на кресло, тут же я выскользнул из своего укрытия и предстал перед ней в своём привычном обличье: горящие ярким огнём глаза, снежно-белые оскаленные зубы, раза в два больше человеческих, увеличившиеся клыки и мрачно скрещенные на груди руки с длинными когтями,покрытыми чёрным лаком. Дьявол в его человеческом воплощении. Несчастная девушка тут же побелела и вздрогнула, я даже услышал как стучит её сердце - быстро и очень громко, кровь беспокойно неслась по венам, синяя жилка на шее пульсировала так, что я поневоле облизнулся. "Не сейчас, не сегодня, только напугать", произнёс я про себя, сгоняя наваждение. Белла тем временем наконец-то пришла в себя и решила напомнить о своей жизнедеятельности.
-Вы кто?,- дрожащим голосом произнесла она - вы грабитель? Возьмите, пожалуйста, деньги, только меня не трогайте.
-Послушай, детка, неужели я настолько похож на воришку, который забрался на 8 этаж ради стопки евро,- зло спросил я.
-Нет не похожи,- согласилась она,- так что вам от меня нужно?
Мне эта ситуация начала напоминать комедию абсурда, так что захотелось всё закончить побыстрее и вернуться в отель.
-Ты наверно знаешь, что Том Каулитц через несколько дней сделает тебе предложение?
-Нет,- помотав головой, ответила она - Том сделает мне предложение? Но мы же..
-Постой, губку-то, милая, не раскатывай, предложение о помолвке, да и той не будет. Ты ответишь ему отказом.
-С чего это... я люблю Тома,- возразила она.
-Видимо ты не поняла,- притворно огорчился я и в ту же секунду загорелую щеку девушки расцветила яркая пощёчина, довольно сильно закровоточившая.
Девушка ахнула и схватилась за щёку, а я продолжил её избивать.. отшвырнул к стене, так что она себе что-то сломала, и, не обращая внимания на всхлипы и стоны, я ударил её по лицу ещё один раз,уродуя его.
-Теперь понятно?,- прошипел я, схватив её за шиворот и бросая ей эти слова в лицо.
-Да, но что я вам сделала,- прорыдала она,- я ведь даже не знакома с вами.
-Неважно, ты всё поняла,- ухмыльнулся я,-  всё сделаешь как я тебе сказал, да?
Девушка кивнула и я довольно оскалился, блеск, осталось ещё кое-что сделать и можно уходить, дело завершено.
-А это чтобы ты меня не вспомнила,- процедил я и, бросив её на пол, со всей силы ударил её по голове, отчего она безвольным мешком осела на пол.
-Ну вот и всё,- довольно произнёс я и выпрыгнул из её окна, направляясь к машине.
Оказавшись в отеле я наконец-то смог расслабиться, что я и сделал. На другой день, первое что я увидел, открыв глаза - лица трёх моих любимых фанаток и по совместительству моих ночных подруг. Этих трёх фанаток, которые оказались настолько смелыми, что пробрались в мой номер, я обратил сразу и ни разу не пожалел, они оказались идеальными кандидатами в вампиры. Бесстрашные, хладнокровные, верные. Только одно меня беспокоило, как бы то ни было, они оставались моими фанатками, и поэтому люто мечтали заполучить если не моё сердце,то хотя бы тело, хотя при этом отлично знали, что мне кроме Тома не нужен никто.
-Билл, ты поступил глупо ,- произнесла рыжая Хайди.
-И неосторожно,- добавила Мира, блондинка с волосами ниже плеч.
-Тебя могли увидеть,- вздохнула Аннет, брюнетка .
-И всё ради этого человека, зачем он тебе, он же ненавидит тебя,- произнесли все трое хором.
-Пусть, вы ничего не понимаете,- отмахнулся я от них - когда-нибудь я его заполучу.
-Никогда, никогда ты его не заполучишь, Билл,- зло прорычала Хайди, становясь похожей на мегеру,- смирись с этим, он всегда будет только твои братом-близнецом, да и то номинально.
-Заткнись,- устало бросил я ей - не тебе решать за меня, что мне делать.
-Я его убью,- оскалив зубы,прошептала она - и не о ком тебе будет грезить.
Я поднялся, чтобы, наконец, напомнить Хайди её место, как вдруг услышал чьи-то шаги.
-Сматывайтесь быстро,- приказал я девушкам - чтобы вас здесь не было.
А тем временем Том уже входил в мой номер, оглядываясь по сторонам. В его мыслях я прочёл: «Девушки, у Билла, трое, да и ещё и симпатичные, ущипните меня, эх ладно, где он сам-то». Том сделал ещё шаг и оказался прямо передо мной, лицом к лицу, или «тэт-а-тэт», как говорят французы. Я нервно сглотнул, смотря на лицо брата, находящееся настолько близко, что если бы он попадался вперёд, мы бы соприкоснулись носами.
–Билл,- услышал я его тихий голос, и он вывел меня из ступора.
-Какого хрена ты делаешь в моей комнате,- зло прошипел я и ударил Тома по щеке, отчего он тут же схватился за неё и убрал руку, оторопело смотря на окровавленные пальцы.
Тут же мной овладела непонятная жалость и растерянность и я закусил губу, глядя на Тома. Я ударил Тома, ударил своего брата. Боже, я чудовище, ведь я ударил единственного человека, ради которого я живу.
-Том я сейчас,- дрожащим голосом произнёс я - подожди.
Я помчался в ванну и вскоре уже обрабатывал рану брату, пытаясь не дрожать от его тёплого дыхания в опасной близости от моего лица.
Когда я закончил, Том внезапно схватил меня за руку и начал шептать какие-то глупости, что-то вроде того, что я не такой плохой и ещё могу исправиться и подобную чушь. Ошибаешься, братик, я такой какой есть и не исправлюсь. Да ты ещё и многого обо мне не знаешь. Вырвав руки, я показал ему на дверь, стараясь не смотреть брату в глаза и не вспоминать тепло его рук. Брат, вздохнув, вышел, прошептав «спокойной ночи» и улыбнувшись.
-Спокойной ночи, Том,- прошептал я, когда дверь за ним закрылась.