Ночь вторая
Путаный мираж сна цепко ухватился за сознание Билла. Словно огромный паук всё плёл и плёл причудливую прочную паутину, слушая сказки Морфея, обвивая очаровательного мальчишку. Её пёстрая липкая вязь опутывала хрупкое тело, сковывала руки и ноги, окуная в кратковременное забытье.
Но разразившийся громкой мелодией телефон не давал ни малейшего шанса этим миражам. С трудом раскрыв веки (длинные реснички слиплись за время сна), Билл поморщился: голова нещадно гудела. За окном было ещё темно. Рассвет только-только спускался на землю, стелясь серой дымкой между домами. Раскатистым гулом раздавалось карканье, как минимум, дюжины ворон. И хоть юноша слышал этот зловещий звук каждое утро, именно сегодня он угнетал.
Осторожно ступив ногой на пол, брюнет поморщился: все тело жутко затекло, и теперь мышцы глухо гудели, наливаясь кровью.
На скорую руку умывшись и позавтракав, Билл принялся придирчиво осматривать гардероб, то и дело нервно отдёргивая вешалки. Наконец-таки ему удалось найти то, что искал: серо-чёрная длинная кофта в полоску полетела на диван. Парень давно её не носил и причиной тому были рукава. Длинные, слишком длинные дизайнерские рукава, с проёмом для большого пальца, которые закрывали почти всю руку, оставляя открытыми лишь две фаланги. Писать с такими рукавами было неудобно, ткань мешалась между пальцами, а ручка часто выскальзывала из рук. Но скептически осмотрев свои тонкие запястья, увенчанные каймой сплошных синяков благородного тёмно-фиолетового цвета, Билл пришёл к выводу, что выбор у него не так уж велик.
Быстро одевшись, юноша сгрёб с тумбочки в прихожей ключи от машины и выскочил из квартиры.
В столь ранний час в холле больницы было практически пусто. Подойдя к стойке, за которой что-то внимательно разглядывала в мониторе девушка в белоснежном халате, Билл тактично кашлянул:
- Девушка, мне бы к хирургу пройти, - немного помявшись, произнёс он.
- Второй этаж, двести четырнадцатый кабинет. Это третья дверь налево, - хлопнув длинными, словно кукольными ресницами, девушка мило улыбнулась.
Тихо поблагодарив её, парень побрёл к широкой лестнице.
Убедившись, что перед ним нужная дверь, он довольно громко постучал:
- Можно? – взъерошенная голова просунулась в щель приоткрытой двери.
- Да, проходите, - парень, с опаской разглядывая серые стены, прошёл вглубь помещения.
- Ваше имя? – Билл вздрогнул от стального властного голоса.
- Билл. То есть Вильгельм. Вильгельм Келлерман, - тяжело сглотнув, произнёс парень.
- Так, посмотрим что там у вас, - натянув перчатки, врач подошёл к кушетке, где Билл торопливо собирал волосы в высокий хвост. – Где же вы так? – удивился врач, осторожно рассматривая повреждённую мочку.
- Случайно серьгой зацепился, - не придумав ничего лучше, выпалил брюнет.
- Разрыв серьёзный. Будем шить, - при этих словах Билл побледнел и сильнее вцепился в края рукавов. Увидев реакцию парня, врач поспешил заверить того, - да не пугайтесь вы так. Это не так больно. Почти так же, как и делать обычные проколы.
Слова врача мало успокоили, но парень постарался расслабиться.
Спустя уже двадцать минут, он направлялся к своей машине. Ему оставили два маленьких шва, что, к его удивлению, было действительно не так больно.
Пробок на дорогах, к счастью, нет, и Билл заходит в аудиторию в аккурат перед звонком, садясь на своё привычное место на последней парте.
- Ужасно выглядишь. Что-то случилось? – симпатичная блондинка, Эллис, разворачивается к нему с сочувственным взглядом.
- Всё хорошо, просто не выспался, - лениво отмахнулся Билл от подруги. Девушка только было открыла рот, но сказать ей не дал громогласный звонок, вихрем проносящийся по этажам, вещающий, в один голос застонавших студентов, о начале пары. В аудиторию бесшумно проскользила тень герра Штерганса, преподавателя экономической теории, привычно размещаясь на кафедре.
- Мне иногда кажется, что он всегда под дверью звонок поджидает, - нахмурила тонкие бровки Эллис. Парень рассеяно кивнул, сосредоточено повторяя конспекты прошлой лекции.
Хмурое небо затянуло тучами, и по старым широким подоконникам, когда-то белоснежным, (а сейчас же то здесь, то там проеденным ржавчиной), глухо застучали дождевые капли. Монотонный голос и размеренный стук воды так и шептали подремать. А измученное бессонной ночью и пережитым кошмаром тело не могло противиться: глаза закрывались, моргать было всё тяжелее, пальцы плохо гнулись, почерк становился всё неразборчивее и медленнее. Не удержавшись, Билл опустил голову на согнутую в локте руку, перекидывая тонкие дреды на одну сторону, чуть шикая, когда они зацепают свежезашитую рану, прикрывая глаза и едва не урча от удовольствия, как упитанный сытый кот, чуть жмурясь от блаженства.
- Келлерман! Может, вы ответите на этот вопрос? – над разомлевшим юношей раздался громкий, сухой, раздражённый голос. Парень сонно захлопал очаровательно-длинными ресницами. – А то вам скучно, как я посмотрю.
От праведного гнева герра Штерганса нерадивого студента спас звонок. Подхватив свою сумку с тетрадью, брюнет стремительно поспешил к выходу из аудитории.
Остальные три пары в этот день тянулись невыносимо долго. Студенты то и дело засыпали на нудных лекциях под бесцветные голоса и размеренную барабанную дробь всё никак не прекращающегося дождя. И теперь, после окончания последней пары, все гурьбой высыпали на улицу, облегчённо вздыхая и лениво зевая, глубже заворачиваясь в куртки. Кто-то уже бежал в сторону автобусной остановки, кто-то шлёпал по лужам к своим машинам, кто-то вызывал такси, кто-то громко хохотал рядом. Билл активно перерывал содержимое сумки, не вслушиваясь в посторонний трёп, пытаясь найти пачку сигарет. С навеса над широким крыльцом, на котором ютились оставшиеся студенты, слетела крупная капля, глухо ударяясь о кончик миниатюрного тоненького носика, разбиваясь, обдавая мелкими брызгами лицо. Брюнет смешно поморщился, стирая рукавом холодную воду, разочарованно смотря в пустой коробок из-под спичек. Внезапно перед самым его лицом вспыхнул огонёк спички, выпуская плотное облачко, резко, едко, но, как ни странно, приятно пахнущее серой.
- Спасибо, - прикуривая, благодарно протянул Билл.
- Не за что, - задорно улыбнулась девушка. – Когда ты уже дорастёшь до зажигалок?
- Дело не в возрасте, - спокойно в сотый раз ответил парень. Подруга не упускала ни одного шанса и постоянно подтрунивала над юношей. - Ты же знаешь, что я терпеть не могу зажигалки. Они меня раздражают.
- Да знаю, знаю, - улыбка не сходила с лица Элл. – Какие планы на вечер?
- Работа. Сегодня моя смена, - уныло напомнил Билл.
- Тогда увидимся в клубе, - заливисто рассмеялась блондинка. Обернувшись на сигнал автомобиля, она поспешила сообщить, - это за мной. Увидимся.
Коротко поцеловав парня в щёку, Эллис пошла в сторону машины, игриво постукивая высокими каблучками. Проводив её взглядом, Келлерман отбросил щелчком окурок на клумбу и, осторожно переступая через мутные лужи, поспешил к машине, стараясь не наступать на длинных, жирных дождевых червей, что, зачуяв первые капли свежести, повылезали из своих укрытий и теперь вальяжно развалились по всему асфальту.
***
- А вы уверены, что эти двери не взломают? – Билл, как встревоженный коршун уже битый час наворачивал круги над ссутулившимися мастерами, заменяющими двери в квартире юноши.
- Молодой человек, мы вам уже двадцать раз объясняли. Чтобы взломать такие замки нужно быть, как минимум, ассом.
- А сломать саму дверь? – нервно продолжал сыпать вопросами парень.
- Если эти двери кто-то и вынесет, то только вместе со стеной, - рабочие уже дюжину раз успели проклясть этот день, эти злополучные двери и этого неуёмного юношу. – Ещё пятнадцать минут и мы закончим.
Едва удержавшись, чтобы не фыркнуть, анорексичный парень раздражённой фурией удалился из прихожей.
- Вильгельм, мы закончили, - раздался голос через добрых полчаса. – Распишитесь во-о-от здесь, - ткнул в бумаги толстым пальцем добродушный мужчина лет сорока.
Критично осмотрев работу, Билл расплатился и принялся разгребать кучу мусора, которую оставили после себя рабочие.
Ещё через час уставший, взмыленный и издёрганный «паникёр», как шутя его прозвали мастера, на всех парах нёсся к своему авто: через пятнадцать минут начиналась его смена.
Даже в такое ранее время народу в клубе было битком. Благо, пробок не было, и юноша приехал в срок. И теперь наскоро переодевался в рабочую форму, натягивая жилетку, аккуратно собирая дреды широкой лентой, пряча искалеченные мочки и не забывая одеть высокие, почти до средины предплечья, чёрные кожаные перчатки без пальцев, скрывая под плотной тканью багровые налившиеся синяки.
Клиентов сегодня много. Слишком много.
Билл едва успевает поднимать голову и иногда улыбаться танцующей неподалёку Эллис.
Под утро он совсем выбивается из сил. Казалось, что ноги опухли, каждое движение делалось с трудом, отдавая в ступни неприятными покалываниями, а голова гудела, словно огромный чугунный котелок. Поэтому, когда клуб опустел, и закончилась смена, юнец первым делом уселся на первый попавшийся стул, вытянув стройные длинные ноги.
Выйдя на улицу, Билл с наслаждением вдохнул свежий воздух. Погода и не думала меняться. Серое небо было по-прежнему затянуто тучами, а мелкие холодные капли неприятно оседали за воротом пальто.
Домой, в душ, переодеться и выпить кофе. Много кофе. Горячего, обжигающего губы, язык и нёбо, кофе.
Юноше иногда казалось, что в его жилах скоро будет течь сплошной горький кофе. И, откровенно говоря, он побаивался, что когда-нибудь угробит себя таким количеством кофеина.
Университет привычно гудел, как большой старый улей, радушно встречая каждого студента.
Пятница. Сегодня всего три пары.
И Билл уговаривает себя всеми силами отсидеть эти часы. Уговаривает, убеждает, молит своё второе «я» и, практически атрофированное сознание, потерпеть ещё немного, клятвенно обещая самому себе, что следующие сутки он будет только спать, спать и ещё раз спать.
При мысли о мягкой кровати и тёплом одеяле у парня засосало под ложечкой. Он входит в аудиторию с твёрдой уверенностью, что отсидит эти несчастные лекции.
Но своё обещание он сам же предательски нарушает на последней, третьей паре, опустив голову на парту, не имея сил открыть глаза. Постепенно почва уходила из-под ног, а монотонный голос преподавателя уносил далеко за пределы кабинета, убаюкивая.
Под сомкнутыми веками мелькали разноцветные россыпи звёзд, круги и спирали. И в этом хаосе вырисовывались лишь два янтарных глаза-уголька. Эти глаза Билл узнает всегда. Всегда и везде.
Абстракция исчезает. Теперь она гармонично складывается в образ молодого подтянутого парня с аккуратными французскими косичками и большой, явно свежей, царапиной на шее.
- Ты ещё не забыла меня, детка? – Вильгельм хотел закричать, но во рту пересохло, а горло сдавило, будто стальным обручем, и ни один звук не мог вырваться наружу. – Я тебя ждал сегодня. Или ты решил убежать от меня?
Насмешливый прищуренный взгляд тёмных глаз с большими, нет, просто громадными зеницами.
«Что за чёрт?» - только и успело промелькнуть в голове парня.
- Я скучал, - от горячего похотливого тона юноше стало не по себе. Мурашки побежали по телу, заставляя тёмные волосы на руках становится дыбом. – Мы ещё увидимся…
Из жуткого видения брюнета вырывает протяжный звонок.
Холодок прошёлся от загривка до копчика, словно мерзкий скользкий слизень прополз по позвоночнику, оставляя за собой холодный липкий след. Пальцы мелко подрагивали, а в голове вертелась только одна мысль: «Что, чёрт возьми, это сейчас было?!»
Ночь третья
Отредактировано Sincerely Your's (02.02.2012 19:44:04)
