Alien
Привет, Таня:)
Рада видеть тебя в своей теме, спасибо, что откомментировала. Меня Юля зовут.

О, не-ет, не напоминай о тех ужасных фанфиках! Мне стыдно за них, они были очень и очень глупые.

Ахах, для меня он тоже в какой-то мере стал стимулом. Решила уже наконец-таки начать меняться, взять себя в руки и перестать говорить: "Завтра, завтра всё начну сначала!".
Это классно, что фанф стал для тебя чем-то вроде мотивации - значит, он не бесполезен, он кому-то помог, значит, я пишу не зря, а это значит, что забрасывать нельзя.

О, знакомое чувство! Бывает, читаю - и не оторвёшь от монитора. Неужели и мои писанины кто-то может с таким упоением читать?! Спасибо большое, Тань, очень приятно:)

* умер от переизбытка эмоций * О, боже, как приятно чита-ать похвалу!
Спасибо ещё раз, Тань, фанф постараюсь не забрасывать.
Заходи почаще, буду рада!

О, боже... бред бредовый получился... не знаю, стоило ли это вообще выкладывать...
все ответы на все вопросы будут позже, в других продах.
откомментируйте, я вас умоляю, потому что прода реально... адская
П.С. ВОРНИНГ!!! Ужасно матершинная Катрин, такой вы её ещё не видели.

Глава 11.
POV Kate
- Нет, нет, нет и ещё раз нет! Ни в коем случае и никогда, в жизни не поеду с этими… этими… у меня даже слова подходящего нет!!!
Я вопила в кабинете у главного редактора своей газетёнки, а она уже сотый раз хваталась за голову и тянулась к Карвалолу. Возмутительно! И после всего, что сделал этот Том, этот напыщенный хам, Йост ещё смел предложить продолжить сотрудничество! По-моему, оно и так затянулось!
- Тогда ты уволена! – в конце концов, взревела начальница после часа неудачных уговоров.
- Прекрасно!
Взбешённая и растрёпанная я выскочила вон из редакции, на ходу бормоча проклятия и поправляя причёску. Всё, слышите, с меня хватит! Две недели наконец-то подошли к концу, и мы расстаёмся с Tokio Hotel, надеюсь, что навсегда.
Они меня достали. Все. Каждый ёбанный человек на земле, и Том Каулитц-Трюмпер успешно держит первенство в моём чёрном списке. Пафосная сука. Пусть покупает себе развлечения где-нибудь ещё.
Ну и похуй. Найду новую работу, раз от старой столько проблем!

К вечеру мой гнев стих, и я начала трезво анализировать ситуацию. Итак. Я – безработная молодая москвичка с симпатичным лицом и худым (!!!) телом, имею в загашнике немного денег, оптимизм и желание начать жизнь с чистого листа.
Вообще, поехать в другую страну – не такая уж плохая идея. Я ведь всегда мечтала жить в Лос-Анджелесе. Или в Нью-Йорке… Париж? Барселона? Может, Санкт-Петербург, родные просторы, так сказать?.. Нет, нет, родных просторов мне больше не нужно, сыта по горло. Премного благодарна.
А что, если просто путешествовать по миру, перебиваясь случайными заработками? Ну, когда-то я и о таком мечтала… Хотя, нет, не стоит так уж сразу, в омут с головой. Для начала поеду в ЛА. Сниму там квартиру. Устроюсь на работу, только не в газету, само собой. Журналистика и звёздная жизнь теперь до одного места. Получу должность, ну, скажем, переводчика. Буду сидеть, переводить книги, и никаких людей, и хорошо.
Я откинулась на кровать и мечтательно прикрыла глаза. Вот я живу в городе ангелов, у меня своя квартира, любимая работа, деньги, чтобы обеспечить безбедное и похуистичное существование. А там, глядишь, и какой-нибудь Джонни заведётся… Да-а… пожалуй, я даже благодарна Каулитцу – дал своеобразный пинок для новой, райской жизни.
* * *

- Кать, а может, не надо? Ну, так сразу… прямо… бля, как это так – уезжаешь?!
Мы с Ромой сидели на террасе летнего кафе, притягивали взгляды мимо проходящих мужчин и попивали холодный сок. Рома был, мягко говоря, в шоке, как и все, кто меня знал.
- Слушай, а что тянуть? Мне двадцать пять, я успела сменить несколько работ, так что мне не в первый раз начинать жизнь заново. Что меня ждёт в этой Москве? Должность главного редактора, которая мне, извиняюсь, ни к пизде, ни к жопе?! Замужество? О, нет, больше я на эту удочку не клюну! Семья, дети, быт – я свободна от всего этого говна, как вольный ветер.
- Нет, если честно, я за тебя рад. Потому что надо жить и получать кайф… просто как-то неожиданно… одним днём, на эмоциях. Ну ты смелая, вообще – всех послать и свалить в штаты! Я одного не пойму – что этот Каулитц такого сделал, что ты наотрез не хочешь с ним знаться?
- А, это. Долгая история… Одним словом, он решил, что нравится мне, и что мы идеально друг другу подходим. И распланировал там всё чуть ли не до того, сколько мы по воскресеньям будем трахаться. А всё знаешь почему? Джуди. Он пытается или забыть, или отомстить ей, непонятно. А я просто под руку попалась, удобная такая девочка.
- Ну, это ты… а может, он реально? Ну, влюблён и всё такое?
- Не… я же слышала, как он с Джуди ворковал по телефону. Уже после наших фотографий. Что-то вроде: «нет, мы с ней просто друзья, ничего личного». А мне он говорил совсем другое… И в итоге я бы осталась за дверью, а он с Джуди жил бы долго и счастливо и срал золотыми монетами до конца дней своих.
- А, вот оно что… Ну, сука непостоянная. Мужики все непостоянные, – грустно вздохнул Рома и взглянул на рекламный щит Газпрома.
- Ты всё по Феде сохнешь?
- Ага. Не звонит, сволочь. Гордый. Но и я себя не на помойке нашёл! Вообще, все достали, просто в печёнках сидят! На работе жопа, личной жизни нет – перед вами Рома Малиновский, затраханный всем миром фотограф. Честное слово, хоть с тобой уезжай…
- А что, это идея! – хохотнула я, толкнув его в бок. – Ограбим банк, спиздим полицейскую тачку!
- Ага, свинтим в Мексику! – подхватил он, смеясь. – Да уж, если бы…
- Нет, я серьёзно сейчас. Поехали. Я же соскучусь по русскому похуизму! Ну-ка, а вместе мы зададим жару толстопузым!
- Я вот сейчас возьму и соглашусь!
- Ну, давай же! Что тебя держит?!
- Блять, я же сейчас соглашусь! Я ведь уже хочу уехать, понимаешь? Я уже знаю, что уеду, бля!
- Йоу, чувак, жизнь налаживается! Давай, заканчивай там свои дела, увольняйся, посылай всех в жопу, и погнали в ЛА. Я за билетами.
* * *

Ровно через три дня я, Рома, наш багаж и его канарейка проходили регистрацию в Шереметьево. Длилось это действо, как всегда, нескончаемо долго и нудно. Вечно найдутся какие-нибудь растяпы – то паспорт забудут, то ещё что-нибудь из этой же оперы. Россия, блять.
- Смотри! – тихо вскрикнул Рома, указывая куда-то вбок.
Я оглянулась. Ну, ничего особенного – тётя с толстой жопой роется в сумке, ищет что-то. Вон тот чувак явно хочет ссать. Кто-то жрёт дрянную шаверму, кто-то листает журналы… обычная картина в аэропорту.
- В чём дело? – спросила я. – Я ничего необычного не вижу.
- Балда, вон туда посмотри! Ну? Вон, где лысый огромный мужик ходит. Узнаёшь?
- Ой, блять! – я слишком громко рассмеялась, и на меня начали оборачиваться. – Отличная встреча!
Отдельно ото всех стояли парни из Tokio Hotel, бдительно охраняемые внушительных размеров детинами.
- Весело будет, если у нас один рейс.
- А ещё веселее, если места рядом.
- Сплюнь!

Однако через несколько часов я узнала, что рейс у нас всё-таки общий. И что места действительно рядом, сколько ни плюй. О, бог, ты такой шутник…
Я в ужасе протискивалась сквозь толпу людей, желая поскорее добраться до своего кресла и остаться незамеченной. Мы сидели в хвосте самолёта, прямо позади них. Нет, какая-то часть меня очень хотела по-тёплому попрощаться с парнями – они отличные ребята, все, кроме Тома, разумеется. И мне будет приятно вспомнить степенного и ленивого Густава, пошляка Гео, рассеянного и неврастеничного Билла. А вот Тома, его самодовольство и наглость, я предпочла бы забыть! И Джуди, эту тупую потаскуху. Я её ни разу в жизни не видела, но уже была настроена враждебно. Может, потому, что распущенные девки всегда вызывали у меня брезгливость. Хотя, о чём это я, сама не на много лучше…
Вдруг Рома, до этого спокойно шедший за мной, начал оглушительно ржать, привлекая всеобщее внимание.
- Сука, что ты творишь?! – прошипела я, наугад пихнув его локтём. Он захохотал ещё громче.
- Блять, прекрати немедленно, ты нас палишь! Рома! Ты прекра… а, всё, пизда галактике! Засекли!
Парни, уже занявшие места, с интересом оглянулись на источник звука. Я закатила глаза – ну, отлично же получается, а! Ни с кем не попрощалась, сбежала, можно сказать, теперь появляюсь здесь в компании неадекватного блондина… Я решила сделать морду кирпичом, не замечать никого и быстро, просто молниеносно занять своё кресло. Но, конечно, их охуевшие взгляды не мог увидеть только что слепой. И тут Рома выдал:
- Жопа! Посмотри на жопу!
Я не поняла, на чью жопу мне надо смотреть, и что здесь, чёрт возьми, происходит. И всё ли в порядке с моей жопой?! Сейчас это было архиважно – чтобы я выглядела "на ура".
- Что?! Какая жопа, где она?! Со мной всё хорошо?
- Да причём тут ты! Тётка! Смотри на тётку! – захлёбываясь счастливым смехом говорил Рома.
Впереди меня шла только одна тётка, и я уставилась на неё. Ну да, внушительный зад, но… и тут я поняла причину такой безоблачной радости. Действительно, жопа. На белых огромных штанах отпечаталась какая-то статья с картинками. На картинках были изображены лица Тома, Билла, Густава и Гео. «Нет, нет, не ржать, только не ржать!» – думала я, мучительно стиснув зубы и опустив голову. Плечи тряслись. Проходя мимо ребят, я споткнулась и буквально упала на своё место. Теперь уже сдерживать рвущийся на волю смех было невозможно. Я хохотала над этой идиотской шуткой, безуспешно пытаясь пристегнуть ремень безопасности трясущимися руками. Рожа Ромы также доставляла – красная, мотающаяся из стороны в сторону белобрысая башка, издающая булькающие звуки. К нам подошла стюардесса:
- Вам плохо? Принести воды?
- Не… нет… нне надо-о-о! – проблеял Рома козьим голосом, и меня снова накрыло. – Просто смешная шутка… всё хорошо…
Стюардесса улыбнулась, видимо подумав, что мы – два наркоши, и разговаривать тут бесполезно.
Самолёт набирал высоту, а мы всё ещё хохотали, стоило нам пересечься взглядами. Да, новая жизнь начинается неплохо…

Отредактировано Physical (17.07.2012 14:58:28)

Катенька! Неужели ты так ждала?! Господи, а мне-то как приятно, что есть такие вот золотые читатели! Вот, обещала не тянуть с продой и выкладываю её на твой суд:)

Э-э-э... есть тут кто живой ещё? Люди-и-и-и! Простите, что так долго, но на море, летом меньше всего хочется торчать за компом! Вот, тем не менее, прода. Буду рад, ежели кто-то отзыв оставит.
Часть II. Pam-pam Americano.

Пролог.
POV Author
- Так значит, нет?
Пожилой мужчина типично американской наружности (тяжёлый подбородок, застывшая вежливая улыбка, намертво приклеенная к губам, внушительное грушевидное брюшко) неловко покачивается всем корпусом и смущённо отводит взгляд. Внезапно повисшую тишину прерывают лишь шум вентилятора и нервное постукивание пальцев по крышке стола. Мужчине ужасно, ужасно неловко так вот отказывать этой симпатичной иностранке, но что уж поделать! Диплома  – нет-с, рекомендательных писем – нет-с… С минуту девушка испытующе смотрит на менеджера бюро переводов, потом отворачивается к окну и обречённо выдыхает. Плечи её опускаются, она поджимает губы, и любой без труда прочтёт в этой позе – «Ну ёб твою мать!». Несколько минут девушка безучастно смотрит в окно, рассеянно следя за происходящим на бульваре Санта-Моника, мужчина же в это время кряхтит, утирает лоб платочком, хоть в помещении и не жарко, барабанит пальцами по столу, тяжко вздыхает, словом, суетится и чувствует себя неуютно. Наконец, девушка поднимается со стула, вяло бормочет обычные слова прощания, пожимает менеджеру руку и покидает контору. Как только дверь за ней закрывается, мужчина с облегчением выдыхает, откидываясь на спинку кресла. Чёрт бы побрал всё это – этих эмигрантов, это бюро, эти проклятые переводы! Однако оставим скучного менеджера, тем более, что на часах почти пять, и он уже торопится домой. Перенесёмся лучше на залитый косыми солнечными лучами бульвар Санта-Моника, чтобы получше узнать о жизни той самой девушки, которая только что в который раз получила «от ворот поворот».
Девушка эта – ни кто иная, как наша любимица Катрин, в одночасье променявшая столичные хлеба на кокаиновую романтику Города Ангелов. Уже два месяца она перебивается случайными заработками, тщетно обивая пороги бюро всевозможных переводов, но – увы! Никто не горит желанием брать на работу иностранку, пусть в совершенстве владеющую несколькими языками, но – без дипломов и протекций! Бюрократическая трясина оказалась настолько ужасной, что у Кейт уже опускаются руки перед бесконечными походами «в кабинет 406», «в приёмную старшего менеджера», «за печатью к секретарю – по коридору прямо и налево», «в отдел по делам трудоустройства иностранных граждан» и проч. Выйдя вон из отвергшего её кандидатуру бюро, она, после недолгих странствий, попадает на Сансет-бульвар, в клуб «Hyde Lounge», где, к слову сказать, работает барменом наш общий знакомый Рома, чтобы принять-таки ужасное, гнусное предложение побыть «артистом, развлекающим публику» – гоу гоу танцовщицей, если говорить без околичностей.

Глава 1.
POV Kate
«Экзамен» длился недолго – долговязый мужик с трёхдневной щетиной погано скосил глаза на мой зад, включил популярный трек и предложил станцевать «что-нибудь зажигательное». Пришлось, выдавливая из себя широкую улыбку, посылать в зал лучи любви, соблазнительно (надеюсь) потряхивая тушкой. После трёх минут «танца», который больше смахивал на конвульсии старого пьяницы, решившего вспомнить молодость и сплясать гопака, долговязый снова скосил глаза на мою задницу, улыбнулся и гаркнул, захлопав в ладони: “Welcome to Hyde Lounge, Bimbo!”(Добро пожаловать в Hyde Lounge, Бимбо!). Не поняв, с каких это щей меня вдруг стали величать «Бимбо» (это, впрочем, выяснилось позже при весьма занимательных событиях), я плюнула в угол сцены, махнула на всё рукой и поплелась в гримёрку, предварительно нахаляву хлопнув водки-простеца, для храбрости. В гримёрной комнате мне выдали «сценический костюм», увидев который, я твёрдо решила выпить ещё одну рюмку, чтоб уж наверняка не помнить этого позора. «Сценический костюм» представлял собой довольно вульгарное розовое бельё с чёрным кружевом по краям (причём это кружево пребольно впивалось в зад) и возмутительным заячьим хвостом сзади. Дополняли образ «игривые» заячьи уши, которые мне водрузили на голову, и чёрный галстук-бабочка. Вниз лучше было не смотреть, иначе становилось мучительно стыдно – мои ноги выросли на пятнадцать сантиметров благодаря прозрачным туфлям на высокой-высокой шпильке.  В таком виде ваша покорная слуга лихо отплясывала номер за номером, ловя искренние овации подвыпившей и невзыскательной публики. Наконец, после пятого и последнего на сегодня выхода, я, чуть живая, уползла за кулисы, пропустив на сцену развязную девицу с огненно-красными волосами, игравшую Ариэль (мультфильм «Русалочка»). Казалось бы, что приключений уже хватит, ан нет! В коридоре на меня с неожиданной прытью налетел толстяк, вопивший во всё своё богатырское горло: «Bimbo! Bimbo! 100 $ per hour! Beautiful Russian Bimbo!» (Бимбо! Бимбо! 100 $ за час! Красивая русская Бимбо!). Я оцепенела. Между тем толстяк полез куда-то вглубь своих штанов, достал ком смятых купюр и начал трясущимися руками отсчитывать 100 долларов. Тут-то до меня и дошло значение загадочного слова «Бимбо». С криком я бросилась прочь, вбок, вперёд, неизвестно куда, в какую-то дверь, только бы подальше от страшного мужика, вознамерившегося заполучить себе «Бимбо». Туфли мешали немилосердно. Я кубарем влетела в светлую комнату со скользкой белой плиткой и рядком писсуаров возле стены. К ужасу моему, «спасительным пристанищем» оказался мужской туалет, куда, само собой, толстяк не замедлил ворваться. Не помня себя от страха, я закрылась в кабинке туалета и стала слушать, как снаружи беснуется стокилограммовая туша, сулящая мне уже 200$ за час любви. Разумеется, об этом не могло быть и речи. Но толстяк оказался напористым, и как я ему ни объясняла, что Бимбо такими вещами не занимается, он настаивал как раз на обратном. И тут меня посетила гениальнейшая мысль – пролезть под перегородками в самую ближнюю к двери кабинку, а уж оттуда с воплем вылететь и дать стрекача. План был прост и в то же время восхитителен. Дело оставалось за малым – тихо пробраться в эту самую кабинку. Сняв позорные туфли, я распласталась на холодном кафеле и, как змея, поползла под перегородками. Ещё рывок, ещё чуть-чуть – и я уже подтягиваю колени к замёрзшему животу, ликуя всей душой, что мне так легко удалось обвести вокруг пальца этого американского кретина. «Вот это удача! – посмеиваюсь я, – никого в туалете!».
Внезапно взгляд упирается в чьи-то ноги. Мужские ноги, само собой разумеется. Я уже чувствую нежный свекольный румянец, полыхающий на щеках, чувствую, как горят уши. Как можно более непринуждённо я встаю, отряхиваюсь, оглядываюсь, у меня спирает дыхание, выпучиваются глаза, немеют конечности. На ватных ногах я босиком покидаю кабинку, выставляя Густава (а это был именно он) на всеобщее обозрение с расстёгнутой ширинкой. От всего пережитого у меня трясутся руки, и я уже чувствую первые раскаты приближающейся истерики. Губы у меня дрожат, глаза слезятся. Словно тряпичный куль, я вываливаюсь из туалета, успеваю краем глаза заметить чью-то фигуру, но – увы! не успеваю сманеврировать, спотыкаюсь и шлёпаюсь на пол в «сценическом костюме». Мне до того стыдно, что не хочется подниматься, и я остаюсь валяться в проходе, уткнувшись лицом в пол и зажмуривши глаза. До ушей доносится чья-то речь, сильные, тёплые и шершавые руки поднимают меня за шиворот с пола. Я слышу слова, но не понимаю их значения. Водка сделала своё дело – мне уже всё равно, и даже валяться на полу оказывается не так уж плохо. Наконец, до меня словно сквозь туман доносится чьё-то настойчиво-удивлённое: «Кейт! Кейт! Да очнись же ты!». Передо мною стоит Том, живой, настоящий Том, собственно, он-то и поддерживает меня на весу, как куклу. Промычав что-то совсем уж невразумительное вместо приветствия, я поправляю заячий хвост, вытаскиваю кружева из зада и собираюсь удрать, однако, Том ловко перехватывает меня поперёк, и вновь, не справившись с управлением собою, я повисаю у него на руке. Между тем ноги мёрзнут без туфель, и приходится неуклюже поджимать то одну ступню, то другую, балансируя при этом, как цапля. Том уставился на меня, словно сыч, я, от нечего делать, пока греется левая нога, тоже пялюсь на него. Несколько минут мы молча рассматриваем друг друга. Я вижу, с каким нескрываемым удивлением он смотрит на «сценический костюм» и на греющуюся ногу. Наконец, как-то нелепо крякнув, он тупо переспрашивает:
- Кейт?
Я утвердительно киваю головой – не отнекиваться же теперь!
- Однако… гм… необычно ты выглядишь, – язвительно произносит Каулитц ещё раз осматривая меня с головы до ног. Мне нечего сказать в своё оправдание, поэтому я просто пожимаю плечами. Некоторое время проходит в молчании – у Каулитца на лице написан тяжкий умственный процесс, а одновременно говорить и думать, он, по-видимому, не способен. Чем дольше он думает, тем угрюмее становится. В конце концов, прежняя весёлость слетает с него, как маска, и он грозным голосом спрашивает:
- Ты что? Почему ты так выглядишь?
- Как?
- Что это за костюм? Зайца, что-ли?
Я чувствую себя маленькой провинившейся девочкой, которую отчитывает строгий папа. Вместо того, чтобы осадить Каулитца, я снова делаю неопределённый жест – мол, заяц.
Том свирепеет с каждой минутой всё больше. Он смачно плюёт на пол и гаркает немецкие ругательства, не отводя от меня глаз. Как назло из туалета вылетает, словно огромный мяч, тот самый толстяк и заводит старую песню про Бимбо. Я делаю вид, что «не понимать», но у меня, похоже, плохо получается – очень скоро Тому надоедает эта нелепая комедия, а когда толстяк, осмелев, пытается обнять меня, и я брезгливо взвизгиваю, то Каулитц подходит, хватает меня под руку и, несмотря на реплики искреннего возмущения, тащит куда-то внутрь клуба. Мы останавливаемся около двери, и Том, пристально глядя в глаза, протягивает мне купюру. Кося пьяными глазами, я тупо перевожу взгляд с денег на Каулитца и обратно. Меня снова накрыло, и мне уже ничего не понятно и не хочется понимать. Том запихивает купюру в бюстгальтер, и я инстинктивно отвешиваю ему пощёчину – нечего руки распускать! И тут происходит ужасное:
- Идите сюда, шаловливый заяц! – со злостью в голосе прикрикнул Том и схватил меня за запястье.
- Мне больно, пустите! Что вы себе позволяете?!
- Что вы себе позволяете?!! – взрывается Каулитц и одним движением запихивает меня в комнату. Пьяный угар как рукой снимает, и я в ужасе начинаю метаться по номеру, пытаясь быть подальше от этого взбесившегося чудовища.
- Что ж вы сопротивляетесь? – язвит он, а я упорно не понимаю, почему. – Мало? Мало?!! Я добавлю, не поскуплюсь! – рычит он, медленно приближаясь ко мне. Я оказываюсь зажатой в углу, запутавшейся среди штор и цветов. Каулитц хватает меня за руки и тащит по полу, пока я упорно сопротивляюсь. Мне страшно до одури, я ничего не чувствую, не чувствую, даже когда прорываю ногтями его кожу, и он шипит от боли. Разозлившись и, видимо, решив покончить со мной как можно скорее, он, наплевав на кровавые капельки на ладонях, рывком поднимает меня с пола, и я снова повисаю в воздухе, поджав ноги и раскачиваясь, как игрушечная пинта. У меня текут слёзы от страха, боли, обиды, отвращения. За что?! Что я ему сделала?! Зачем меня обижать? А самое стыдное – это то, что он уже видит мои слёзы, мою слабость! От этого горько и зло вдвойне. Никто не должен видеть, как я плачу! Никто… Каулитц медленно разжимает тиски и пятится назад.
- Катрин? Так ты не… – шепчет он какой-то бред, и я окончательно убеждаюсь, что у него плохо с головой. Нельзя медлить, нужно бежать вон из этого проклятого места, что я и делаю, никем не пойманная и не остановленная. Впрочем, почти сразу Том бросается  вдогонку, крича обрывки полубезумных фраз вроде: «Стой! Я ошибся! Стой, умоляю!» и извинений надрывающимся голосом: «Прости, Катрин! Прости меня! Катрин!», но я скрываюсь в лабиринте коридоров и комнат прежде, чем он успевает догнать меня.

Отредактировано Physical (30.08.2012 11:57:02)

она уже наполовину готова, Ксюш)))
сегодня ночью выложу, наверное)

Упс... обещала вчера, а выкладываю только сейчас! Мне стыдно, очень стыдно! Признаюсь, я вчера тупо заснула часов в девять! Уж простите меня, грешную...

Глава 2.
POV Tom
- Что мне теперь делать? – после случившегося я пошёл к единственному человеку, который мог адекватно оценить ситуацию – к Йосту.
- «Что мне делать?!» – передразнил Дэвид, повернувшись ко мне и скрестив руки на груди. – Начнём с того, что ты  – пиздоглазое мудило…
Я утвердительно кивнул головой – к сожалению, это было правдой. Беседа продолжалась в подобном духе – вдоволь поназывав меня и гондоном, и мудилой, и ушлёпком, старик подумал и вынес приговор:
- Поздравляю, Томми! Ты её просрал.
- Как это «просрал»?! Что значит «просрал»?! Да, я погорячился, но неужели у тебя такого не было ни разу? М? Дейв, ну должен же быть какой-то способ… исправить…
- Как ты это исправишь? Что ты планируешь делать? Ты ничего о ней не знаешь – не знаешь, где она живёт, что она любит, есть ли у неё мужик, в конце концов… А ведь наверняка есть! Вот и начистят тебе рыло в подворотне… и поделом!
Дейв отвернулся и молча уставился в окно. Всё выходило как нельзя более скверно, просто безнадёжно. Я смотрел в одну точку и не видел ничего… ничего не слышал… не чувствовал. Ни одной мысли в голове, как будто мозг вырвали, и в черепе образовалась зияющая, чёрная пустота, до того беспросветная, что становилось тоскливо и страшно.
- Эй, Том! – Йост щёлкнул пальцами у меня перед носом, и я очнулся. – Ты ещё здесь?
- Мда... здесь…
- Скажи мне честно – что ты к ней пристал? Ну чем она тебя зацепила, что ты и себе, и мне, и ребятам всю душу вынул? А?
Действительно, что я к ней пристал? Зачем «душу вынимаю»? Ведь мы из абсолютно разных миров, это невероятная случайность, что мы вообще встретились. Я не знаю, сколько стоит пакет молока, она не знает, сколько стоит платье от Шанель. Я – ни шагу без охраны, она – в один день уезжает на другой континент. У меня – график, каждая минута расписана на год вперёд, она – живёт, как бог на душу положит…
- Молчишь?
- Не знаю, что ответить. Не знаю, что делать. Не знаю, зачем пристал. Ничего не знаю.
Дэвид внимательно посмотрел на меня, чему-то усмехнулся и еле слышно сказал:
- Доигрался…
- Что «доигрался»?
- Ничего. Оставь ты это… оставь Катрин. Не для тебя она.
- Спасибо, Дэйв. Помог. Поддержал. Большое спасибо! – я встал, театрально поклонился Йосту и вышел из кабинета. Вдогонку мне принеслось: «Завтра в девять репетиция!».
- Ебал я эту репетицию!
Остаток дня прошёл в бесцельных скитаниях по городу. Как только открылся «Hyde Lounge», я влетел туда и начал пытать бармена, который с большим неодобрением посмотрел на меня и сказал:
- Катрин уволилась вчера, проработав один день.
- Вот как… а где её можно найти?
- В Лос-Анджелесе, я полагаю.
- Очень остроумно.
Само собой, из клуба я вышел мрачнее тучи. Как назло, не прошёл я и пары метров, как послышались раскаты грома, а за ними последовал сильнейший ливень. Оставалось только одно – пойти в паб и нажраться там, как последняя свинья. Всегда, всегда так – нажраться! Чуть что – напиться! Из-за неё я стану алкоголиком и закончу дни свои в диспансере, обоссывая простыни и щипая молоденьких медсестёр. Да-с, именно так всё и будет!

В пабе я заказал стакан виски, потом ещё и ещё один.
- У вас что-то не ладится? – сочувственно спросил бармен.
- Всё!
Алкоголь не принёс успокоения, но у меня развязался язык… Я хищно оглянулся в поисках слушателя. Время было довольно раннее для попоек, поэтому паб пустовал. За дальним столиком сидел какой-то пропоец, но его нельзя считать за предмет одушевлённый, и выход оставался только один – обратится с философской беседой к бармену.
- Зачем она мне сдалась вообще? – начал я, искоса поглядывая на свою жертву, – Какая-то абсолютно сумасшедшая, неадекватная… такая трудная…
К счастью, бармен оказался малый болтливый и тут же подхватил мои рассуждения:
- О! Женщины! С ними так сложно всегда! От меня вот сбежала жена! Представляете?! И ладно бы одна, а ведь ещё и пса с собой прихватила! Не знаю, о ком я больше горюю – о Мари или о Ричарде…
- А я… а у меня такая скверная история вышла! Девушка… я должен извиниться, но я не знаю, как! Я вёл себя как последняя скотина, и она убежала… вся в слезах… где её найти? Как сказать?
- Скажите ей всё, что думаете! Прямо! Искренность – она лучше всего, они её нутром чуют!
- Думаешь? Вот и я так думаю! Только где же её теперь найти!
- Но ведь она вернётся, хотя бы за вещами, если уж всё так серьёзно! А вы её подкараульте и скажите: «Так, мол, и так… виноват! Прости!». Она и простит, а?
- Но мы не вместе живём! В том-то и дело всё! Она… она мне не девушка, в том смысле… она даже не догадывается, что я…
Разговор прервался, потому как дверь паба тяжело отворилась, и в помещение зашло промокшее насквозь существо, именно существо, ибо оно было одето в огромного размера серую кофту с капюшоном, надвинутым на глаза, джинсы и кеды – а стало быть, могло с равным успехом оказаться и парнем, и девушкой, и даже и тем, и тем одновременно. Не снимая капюшона, существо прошмыгнуло в угол барной стойки, всхлипнуло и охрипшим голосом попросило водки. Пока бармен суетился, гремя стаканами, я разглядывал его и всё больше убеждался, что это парень. Тощий от недостатка питания, костлявый (прямо как Билл!) парень. Я так засмотрелся на его тоненькие, как макаронины, ножки, что не заметил бармена, активно подававшего мне какие-то знаки.
- Девушка! – прошептал он, – Идите, поговорите с ней! Может, она вам подскажет, как лучше извиниться!
Я ещё раз взглянул на существо. В голове пронеслось отчаянное: «И это девушка?!!». Но делать было нечего – спросить, как лучше вымолить прощение, надо было именно у девушки, пусть даже у такой. Тряхнув головой, я откашлялся, заказал себе водки и подсел к «девушке».
- Добрый вечер! Вы позволите? – спросил я, указывая на соседний стул. Она пожала плечами, ничего не ответив. Минуту я помялся, не зная, как начать, потом выпил водки и выдал:
- Вы мне нужны! Помочь… Знаете, у меня есть… эм… девушка, но она об этом ещё не знает. Мы давно не виделись, а вчера я её увидел в клубе… на работе. Она – танцовщица… наверное… В общем, она была так одета, что я принял её за проститутку, а проституток я ненавижу, потому что у меня уже была одна. Вот… Я был несколько несдержан и обидел её. Очень обидел. И мне надо теперь попросить прощения, но я не знаю, как! И не знаю, где она живёт! И из клуба она уволилась… эй? Вы меня слушаете? Это… это что за… это не смешно ни разу! Почему вы смеётесь?!!
Девушка сползла вниз по табурету, захлёбываясь беззвучным хохотом. Она пыталась подняться, но смех одолевал её жалкое тело, и все попытки встать выглядели весьма комично. Я с poker face созерцал это безумие. Вдруг девушка резко встала, бросила на стойку деньги за водку и, схватив сумку, быстро вышла на улицу. Мы с барменом переглянулись, недоумевая. Внезапно меня осенило:
- Да это же Катрин!
Я выбежал из паба на залитую дождём Оушн-авеню. Ни души. Ни на перекрёстке, ни на светофоре, нигде.
- Эй! – закричал я людям, стоявшим под козырьками зданий, – Девушка не пробегала здесь?!
- Туда! – крикнул какой-то парень, указывая на крохотный переулок, который появился в результате пересечения Оушн-авеню с бульваром Уилшир.
- Спасибо!
Мои шаги гулко отлетали от стен старого дома, образовавшего что-то вроде лаза во дворы. Дождь усилился и стоял плотной серой стеной, мешая различать что бы то ни было дальше пяти метров от тебя. Я бешено озирался, вращаясь вокруг своей оси, когда что-то холодное и мокрое одним ударом сбило меня с ног.

Отредактировано Physical (02.09.2012 09:24:33)