Автор: AMETHISTIUM
Название: Найти себя
Бета: вроде и у самой неплохо выходит исполнять данные обязанности))
Фэндом: Tokio Hotel
Категория: Slash
Жанр: Angst, AU, Romance(зависит не от меня)
Рейтинг:R
Статус: в процессе
Герои: Том.Билл
Размер: мини.
Пейринг: какой получится)
Предупреждение: рейтинг смотрим))
Размещение на других ресурсах: с разрешения!
Содержание: Не такой, как все… Но достойный находиться «на волне»… Сражаться с собой - тяжело, быть другим - сложно, найти гармонию в себе - архиважно. И всегда найдется тот, кто сможет направить или просто быть рядом…
От автора: Продолжение бреда)) ( сиквел к «Ненависть к самому себе» ) Впервые пишу психологический фик, посему не удивляйтесь редким продам - непросто анализировать внутренний мир, к сожалению… Большую роль играют разнообразные детали - прошу обращать на них внимание: они многое скажут о характерах персонажей)
Дисклеймер: За использование образов братцев Кау прощения прошу, но от идеи не отказываюсь.
Посвящение: Моей самой лучшей музе на свете! Снежок, ты прелесть)) Ну, тем, кто еще помнит, что я такая существую)) И тем, кто ещё видит во мне потенциал, когда его перестаю видеть я сама: Диане, Юле, Марине и Солнышку))
П.С. Партизаны, дверь сами найдете? Если я буду показывать – это вам совсем не понравится.
Саундтрек: Amethystium - Enchantment
Очередной приступ снова застал Тома в ванной. Только этот раз не ограничился мелкими повреждениями. Холодный кафель плитки пола и стен украшали брызги и разводы алого оттенка. Цвет боли на ледяных серебристых квадратиках. Цвет ненависти, заливающий все мало-мальски чистые поверхности. Он поднес к лицу руки. Из разрезанных сосудов на запястьях сочилась кровь. К горлу подкатила тошнота. Убить себя? Неужели ненависть к самому себе способна довести до подобного? Но он не хотел умирать вот так. Как одинокий и никому не нужный. Том никогда не планировал откинуть копыта самым наиглупейшим способом, к коему прибегают жертвы неудачных любовных историй. Но если не остановить разрушающее душу чувство… Страшно представить, КАК больное воображение сможет его доконать.
Из тяжёлых раздумий вырвал звонок в дверь. Открывать не хотелось. Сидеть на ледяном полу тоже, конечно, не лучшая идея. Но парень чувствовал себя настолько разбитым и слабым, что лишнее движение делать было в лом. Постучат и уйдут. Друзей у него нет, с соседями общение сведено до полного нуля, на работе наверняка и не ждут уже. Кому нужен псих-одиночка?
Тот, кто настырно ломился в дверь, сдаваться был явно не намерен. И отличался, видимо, завидным терпением, потому что никаких матов и ора слышно не было. Только, что нужно настойчивому посетителю? Полчаса упорно долбится в закрытую дверь. Напугать его своим видом? Том поразмышлял о подобном варианте ровно секунду, а потом побрёл открывать. Виски ломило, перед глазами плыло, ноги подкашивались. Приходилось опираться о стену. Дорожка кровавых отпечатков потянулась вслед за ним по обоям. Сознание пыталось удержаться в реальности, но потихоньку проигрывало схватку с телом, потерявшим немалое количество необходимой жидкости.
Сил хватило, чтобы открыть замок. И уже без сил привалиться к стене, потеряв связь с реальностью. Парень уже не видел, как настойчивый посетитель весьма красивой наружности рассматривал стёкшее по стенке полуобнаженное тело с перепачканными в крови руками и рассечёнными предплечьями. Не чувствовал. Как худые и сильные руки подхватили и понесли его к кровати. Как бережно тонкие пальцы обрабатывали страшные порезы и легко касались недельной щетины на подбородке. Как тёплые губы согревали дыханием огрубевшие подушечки пальцев Тома. Как глаза, насыщенного тёмно-карего оттенка, светились грустью и сожалением при взгляде на измождённое лицо с выпирающими скулами, впалыми щеками и синяками под глазами.
Томас был привлекателен. Но беда его заключалась в том, что он совершенно не осознавал этого. Не замечал, порой очевидных, вещей. Он был другим, и Билл совершенно не понимал, какого беса полгода назад высокий парень с французскими косичками вдруг привлёк его внимание? Случайное столкновение в дверях подъезда, скомканное, не поднимая глаз, извинение и быстро удаляющаяся согбенная фигура, будто на плечах несёт небесный свод. Мгновения хватило, чтобы этот парень прочно поселился в мыслях. И Билл стал за ним исподволь наблюдать. Изучил его ежедневный график: около 8 утра тот уходил на работу, возвращался ближе к 6 вечера. Потом, сидя на скамейке, выкуривал обязательные три сигареты, копаясь одновременно в телефоне: печатая или просто бездумно двигая пальцами по сенсорному экрану. Минут через 20 появлялся очередной Томов хахаль, собственнически засасывал того прямо на виду у прохожих и тащил в квартиру. Билл бы, может, и не хотел знать столь интимных подробностей, но его окна выходили аккурат на подъездную дорожку, и посему было несложно изучить перемещения соседа. И всегда, подспудно, жгла обида, что такой красивый и умный парень, как Том, разменивается на мимолетные отношения и людей, для которых он был не более чем телом, куском мяса, тряпкой, игрушкой, быстро выбрасываемой за ненадобностью. Все скандалы, выяснения отношений и разрывы с очередным френдом проходили опять же под окнами Билла. Иногда хотелось выйти и проучить каждого урода, что касался его с нечистыми намерениями, а самому Томасу открыть глаза на собственную жизнь. Которую он безбожно пускал под откос. Он не умел ценить себя, становясь легкой добычей тех, кому нужен безвольный мальчик для утех.
А сейчас… Глядя на израненные ладони и начавшие пропитываться кровью повязки, слушая тихое дыхание, чуть приподнимавшее грудь парня, Билл слишком ясно понял: ещё чуть-чуть, и он мог не успеть… Вовремя ему приспичило набраться храбрости для признаний.
Заняться было нечем, спать не тянуло, и Билл занялся осмотром обстановки квартирки. Скудно обставленная спальня, где он сейчас находился, не радовала обилием света и тем, что многие окрестили тёплым и родным словом «уют». Помещение с полным правом могло принадлежать спартанцу, если бы обстановку из стола, стула, шкафа и односпальной кровати не разбавляли такие мелочи, как белоснежный ноутбук, притулившийся сиротливо на полу рядом с ложем, разбросанная по всем поверхностям одежда и стопки книг, выстроившиеся по углам. Задернутые тяжёлые шторы практически не пропускали солнечный свет, потемневшие от времени обои с некогда цветочным рисунком создавали ощущение некоей заброшенности и навевали тоску. В этой комнате не чувствовалось души. Было видно, что в ней просто обитают.
Следующим на очереди стал коридор. И сразу бросилась в глаза, заставив гневно сжать губы – цепочка красных отпечатков по стене. Неровная, заставляющая кровь стыть в венах. По жилам черноволосого снова пробежала неприятная слабость при воспоминании… Тряхнув головой, он сжал кулаки и рванул в сторону ванной. Отыскав какое-то старое тряпьё и набрав ведро тёплой воды, с ожесточением принялся оттирать кровавые следы. Хотелось забыть. Он не желал напоминаний. Том заслуживал совершенно другой жизни. И в этой, другой, жизни он мечтал быть с ним. Но прежде, косичкоголовому идиоту следует взять себя в руки и кардинально поменять приоритеты. А уж Билл теперь не допустит иного хода истории.
Пара часов ушла на кропотливую уборку. После отмывки на обоях остались безобразные разводы. Вряд ли Том будет против подобного варварства. По всему видно, что квартира для него – место, где можно поспать и справить потребности. Иное, судя по меблировке пространства комнат и обстановке кухни, предположить было сложно. Кстати, как сам хозяин квартиры поживает?
Том спал. О сём свидетельствовали ритмично трепетавшие крылья правильного носа, успокоившееся дыхание и мерно вздымающаяся грудь. Косички раскиданы по подушке, пухлые губы приоткрыты и всем своим видом просят поцелуя. Во сне он сменил положение тела, и теперь согнутая в колене правая нога натягивала покрывало, а руки сложены одна на другую. Черты лица разгладились, и скорбная складка у губ исчезла. С парня можно было писать полотно. И Биллу в голову пришла одна озорная идея.
Быстро сбегав в родные пенаты, он раздобыл уголёк, коим делал черновые наброски своих картин и, вернувшись в спальню соседа, принялся за работу. Вскоре стену над ложем Томаса украшал рисунок его самого, спящего, во всей первозданной красоте. Чёрный нисколько не исказил, а, наоборот, даже приукрасил великолепную зарисовку. Уголь был весьма готичным материалом, прекрасно передавал мельчайшие детали и делал композицию живописной и дополняющей общую обстановку комнаты. И пусть обои были испорчены, но Тому сие напоминание должно послужить доказательством того, что он сильно недооценивает своё внутреннее «Я».
