Охренеть, я наконец, сюда проду написала)) надеюсь, что ждали 
Приятностей))
POV Bill:
Игривый ветер маленькими смерчами кружил раскрашенные осенними красками мелкие, облетавшие с деревьев листья. Сами деревья недовольно шумели, неохотно расставаясь с покровом. Впрочем, весной утраченный покров вернется сторицей в виде молодой и пышной зелени крон. А сейчас жёлто-буро-красноватые листочки, вырезанные зубчиками по краям по лекалу природного скульптора, мельтешили вокруг моих ног, залетали в складки сумки и выстилали тропинку по пути маршрута. Дом. Одно маленькое, но ёмкое слово. Для всех разное и такое же одинаковое. Одна суть и множество значений. Мирок, куда стремишься в конце каждого прожитого дня. И пространство в несколько десятков квадратных метров, где рядом – все, кто нужен тебе в жизни.
А вот и родные «ворота». Дверь громко хлопнула за спиной, смачно скрипнув несмазанными петлями. Под ногами замелькали ступеньки, быстрее хотелось попасть домой: к матери, обнять её крепко-крепко, к отчиму, который обязательно спросит, как прошёл день, к брату, которого я… По нему я скучал, как оказалось. Нужно было случайное утреннее происшествие, чтобы шоры спали с накрашенных глаз: родная половинка никуда от меня не делась, брат всегда был в моей жизни. Он просто существовал рядом, ненавязчиво. Он просто был… И плевать на причины, отдалившие нас когда-то! Заглянуть в его глаза, почувствовать, как в былые времена, тёплое и крепкое плечо под головой, когда сидишь рядом и молчишь, общаясь лишь мысленно на близнецовском языке. Детское желание уснуть в объятиях брата и потом, в полудрёме, нежиться и довольно мычать, когда он уложит спать и заботливо, как мама, подоткнёт одеяло и уберёт мешающие чернильные пряди с лица. Проснуться посреди ночи самому, полюбоваться развороченной во сне метаниями близнеца кроватью, поднять сброшенное им во сне одеяло и укрыть нагое тело, чтобы ночь не подглядывала.
Не имеет значения, что мы выросли. Стену можно разрушить, а через пропасть построить прочный мост. Мать можно понять, а брата вернуть. Вернуть гармонию взаимопонимания и уюта. Стать семьей, где все вместе, а не порознь со своими проблемами и претензиями, молчаливо предъявляемыми друг другу.
***
Едва открыв дверь, тут же осознаю утопичность собственных мыслей. Из кухни раздался истеричный вой и грохот разбивающейся посуды. Оттуда же со скоростью торнадо выскочил Том и хлопнул дверью своей комнаты, чуть не снеся её с петель. Я стоял посреди коридора и силился понять, что происходит. Через несколько минут вой затих, снова хлопнула дверь, и Том вылетел в коридор, одетый в любимую худи черного цвета, мешковатые синие джинсы, бандана из атласа чуть сбита набок и прикрывает правую бровь, за плечом болтается рюкзак, на ходу дошнуровывает чёрные кроссовки. Меня или не видит, или не желает. И куда он собрался, на ночь глядя?
Брат останавливается, когда натыкается на преграду из моей вытянутой руки. Снова повторяется утро. Поднимает глаза. И бросает в жар от голода, чувственного голода в потемневших глазах и дикой смеси отчаяния, вины, сожаления, боли… Злобы и нежности. Влага, скопившаяся в уголках широко распахнутых глаз и нервно изжеванные до красноты губы. Указываю на свои губы и задаю вопрос, зная от матери, что старший близнец превосходно по ним читает:
- Куда уходишь? Поздно. Что случилось?
Том смотрит на мой рот и словно не понимает. Карие глаза становятся шалыми, все эмоции скрываются за дымкой, которую просто невозможно трактовать двояко. По красивому лицу бежит рябь, искажая правильные черты, кривя рот в отвратительной насмешке.
- Билл, тебе лучше дать мне уйти. Пока не стало хуже,- высокий тон резал по нервам, а под взглядом брата я начал чувствовать себя голым.
Кожа полыхала огнём там, где останавливался глазами Том. Нельзя. Неправильно. Поёжившись, тем не менее руки я не опустил, продолжая смотреть в стремительно чернеющие радужки зрачков. Зная, что нарываюсь на что-то неприятное. Чувствуя, как в животе скручивается комом страх и непонимание. Страх потерять, не знаю, откуда он. Непонимание ситуации и желание узнать.
- Куда ты собрался?- чётко повторяю вопрос. – И что произошло?- киваю в сторону кухни.
- Хочешь узнать?- в идентичных очах вспыхнула ярость, и брат заорал так, что липкий страх тут же выпустил щупальца по всему телу. – Подальше от тех, кто считает меня дерьмом, несмотря на родную кровь! Подальше от семьи, которой не нужен «неправильный» выродок! Подальше от тебя, черт подери!
Брат дёрнулся в мою сторону, впился пальцами в рёбра и, развернув, впечатал всем корпусом к стене. Синхронно упали с плеч рюкзаки, глухо стукнув по линолеуму. В лопатках отозвалось болью от резкого контакта с твёрдой поверхностью. Глаза схлестнулись в молчаливом поединке. Не знаю, что он увидел в моих, но ярость в его начала угасать, сменяясь привычной и позабытой уже нежностью. Но эта нежность была другой. Жадной, эгоистичной, поглощающей… Так на брата и единоутробное существо не смотрят. Я не знал, откуда пришло подобное знание, но был уверен, что ТАК смотрят лишь на любимого человека. Только не говорите мне, что?...
Сомнения, видимо, отразились на моём лице, ибо Том словно кнопкой «офф» выключил на лице все эмоции и погасил глаза, оставив в них пустоту. Руки разжались, он наклонился за упавшим рюкзаком. Знаете выражение «механические движения»? Близнец двигался так же. На весу поочерёдно затянул в узлы, не завязанные до конца, шнурки на обуви. А я смотрел и ничего не предпринимал. Мне нечего было сказать. Ниточка обрывалась на глазах, а я ничего не делал. Просто потому, что чувства с братом у нас разнились. Мы любили, как оказалось, друг друга по-разному. Брат ведь не может любить в… в плотском аспекте? Не может рассматривать как объект страсти! Исключения, выясняется, бывают…
Из кухни вышла мать. Посмотрела на спину старшего сына, как раз поворачивавшего ручку входной двери. Тот, почуяв взгляд, развернулся и в карих глазах, всего на мгновение, мелькнула боль и тут же растворилась в пустоте. Мама закусила палец, моргнула пару раз, акцентируя внимание на покрасневших глазах, и тяжело съехала по косяку, усаживаясь прямо на пол. Перевела взор на меня, растерянно подпирающего стену и молча наблюдающего, как самый родной человек, разворачивается и открывает дверь. Ощущение потери. Как же так?
Дверь почти закрылась, когда я словно вынырнул из транса и бросился вслед за братом. Не мог объяснить зачем, но страх потерять вдруг заставил действовать. Дернул, и Том, видимо, не успевший отпустить ручку с наружной стороны, влетел обратно. Прямиком в мои объятия. Настала моя очередь знакомить его спину с жёсткостью стены. Обхватил ладонями хмурое лицо, заставил посмотреть на себя.
- Я тебя не отпущу! Мы сможем это пережить!- я убеждал в чём-то, прекрасно понимая, что несу полный бред, в который и сам мало верю.
Близнец замотал головой, закусил и без того красные губы, вцепился в запястья, отдирая мои руки от лица. Бандана окончательно съехала на правый глаз, делая его немножко похожим на пирата.
- Нет, брат. Ты либо будешь моим во всех смыслах, либо…,- он не стал договаривать, хватило и этих слов.
Меня откинуло на пару метров. О чём, бл*, он говорит?! Мы братья! В нас одна кровь. Мужики оба, в конце концов! А он об инцесте и мужеложестве толкует! Урод! Злоба нахлынула удушливой волной, глаза застлала багровая пелена…
Чтобы через пару минут схлынуть и оставить едкое послевкусие безысходности при виде наливающегося «фонаря» на левой скуле Тома и разбитых пухлых губ, с уголка коих сочилась тоненькой струйкой кровь. Мама тихо всхлипывала рядом.
Старший близнец накинул капюшон, опустил голову и выскользнул за дверь, тихо прикрыв её за собой. Щёлкнул замок. Он ушёл.
