* * *
- Извините!.. Не подскажете? Девушка, где… Чёрт побери!
Игнор. Люди сновали мимо, не обращая на меня внимания, лишь изредка вякая что-то вроде: «Встал на проходе!». Я оказался совершенно один в чужой больнице, а хуже этого ничего и быть не может. Так, морг, морг… морг всегда находится на нижнем этаже. Мне надо спуститься вниз.
- Так и будете стоять здесь или пройдёте на своё рабочее место?
Ледяной голос, раздавшийся рядом со мной, мог принадлежать только одному человеку – Марле Сингер. Я обернулся. Она расписывалась в отчётах, одновременно отвечая на вопросы санитаров и заполняя какие-то бумажки.
- Я вас подожду. Если вы не против.
- Против. В морге, – она бросила на меня взгляд исподлобья, – в моём морге толпятся ваши коллеги-полицейские. Они жаждут подписей, заявлений, объяснений, не важно, всякой ерунды. Разберитесь с ними и распишитесь в получении препаратов, которые вам принесут. Я подойду через несколько минут.
Марла быстрым шагом направилась за санитарами.
- Может, вы скажите, куда идти?! – я начинал злиться. Какого чёрта эта соплячка отдаёт приказания, будто я какой-нибудь студент.
Она развернулась и, пристально посмотрев на меня, сказала:
- Вам не известно, что морг располагается на нижнем этаже? Или вы не знаете, как туда попасть?
- Да, я не знаю, как туда попасть.
- Спуститесь вниз по лестнице.
Отличная шутка. Ха-ха. Я смотрел ей вслед, и ярость закипала во мне. Господи, дай сил вынести это и не придушить её.
* * *
- Ну что, как прошёл первый рабочий день в компании Марлы? – Джон с издёвкой поглядывал на меня, ожидая подробностей.
- Бармен? Ещё виски, – попросил я, тут же услышав взрыв ядовитого хохота.
- Что, настолько плохо?!!
- Прекрати ржать, как шакал, – фыркнул я, но друга разрывало от смеха.
Залпом осушив стакан, я начал своё, полное мата и проклятий, повествование:
- Знаешь, Джон, – философски начал я, так как под воздействием выпитого во мне открылась потребность пиздеть, – у всех людей есть некие… эм… таланты, назовём это так. Кто-то умеет слушать и сочувствовать, кто-то – интересный собеседник, хорошо владеет речью… я к чему это веду – талант Марлы – бесить людей. Я возненавидел эту стерву, только услышав её имя. Весь день маленькая сука выводила меня из себя, я был готов разделать её заживо, боже святый, как же она меня бесила. Этот тон… эти манеры… это лицо! Я не знаю, как мы будем работать. Наверное, никак.
- Но почему же… она – прекрасный специалист, – заплетающимся языком промямлил Джон.
- Да потому, блять! – взорвался я, – Ты не представляешь, каково это – весь день быть болваном, мальчиком на побегушках! «Том, принесите скальпель, Том, унесите анализы»! Сука… Стерва! – почти плакал я, жестом прося бармена налить ещё.
- Она тебя сделала! – рассмеялся Джон и получил пинок от меня.
- В смысле?
- Ты её ненавидишь, но не презираешь.
- Это ещё почему?! Презираю! Она же ду… - а вот здесь нестыковка выходила. Марла была сукой, стервой, возможно, истеричкой, больной, помешанной, но дурой она не была.
- Ага, «ду». Не «ду» она, в том то и дело.
- Иди в жопу. В жопу, Джон! – гаркнул я, и на нас обернулись, – Мог бы и посочувствовать.
- Ладно, остынь, – друг хлопнул меня по плечу, – что там с трупом? Выяснили что-нибудь? Точнее, – хохотнул он, – Марла выяснила?
- Да, там в желудке был какой-то предмет… знаешь, типа э-э-э… набойки на каблуке. Мы думаем, это он вызвал разрыв желудка.
- Набойки на каблуке?!
- Ну да, на каблуке… или на ножки шкафов ещё такие ставят.
- Ножки шкафов, говоришь… Любопытно.
- Да не особо, если честно. Ладно, бывай. Мне домой надо.
- До скорого! – я пожал руку Джону и пошёл домой. В одиночестве.
* * *
Прошёл месяц. Убийца не появлялся, но и без его «подарочков» работы оказалось море. В клинике приходилось сновать тут и там, подписывая бумаги, часами сидеть над микроскопом, сжавшись в позу эмбриона и изучать, изучать, изучать.
Работы была интересной, она была бы просто замечательной, если бы не одно «но». Марла.
Марла. Её имя резало горло.
Она казалась настолько безукоризненно идеальной, что становилось не по себе. Я ненавидел её, ненавидел так сильно, что сам же страдал от этой ненависти.
Её спокойное и умное (я вынужден это признать) лицо не поддавалось никаким гнусным фантазиям: перепачканная спермой Марла Сингер… Марла Сингер, встав на четвереньки, блюёт в загаженном туалете… Я даже не мог представить её с мужчиной, настолько холодными и строгими были черты её лица.
Ма-а-арла. Я пытался представить, как спускаю ей в рот, и её имя плескалось где-то глубоко в горле. Если бы это могло случиться на самом деле, я бы испугался до смерти.
После её циничных, ядовитых слов, небрежно брошенных в мой адрес, у меня начиналось обострение: я представлял, как прирежу Марлу Сингер в подворотне, как нож прорвёт её тонкую бледную кожу на животе, разрежет внутренности, как она сползёт вниз по сырой стене, оставляя за собой кровавый след… А есть ли у Марлы кровь? Глядя на её мраморную кожу, я с уверенностью могу сказать – нет. В Марле Сингер нет ничего живого.
Временами мне казалось, что она умеет читать мои мысли – и презирает меня. Насмешливый металл её зелёных, как у змеи, ядовитых глаз сводил меня с ума. Она точно умеет читать мысли. Ведьма! Сжечь бы тебя на костре, как в старые времена, чтобы ты визжала от боли. Тут же мне чудилось женское лицо в обрамлении огненных языков, и снисходительная усмешка не покидала его, даже когда в своих мечтах я линчевал Марлу на куски. Ведьма…
