Плавно припарковавшись у модного здания с вывеской о предстоящем конкурсе, парень вышел из машины, кивнув прохожим. Его цель была назначена – не говорить ни с кем, кроме самого Клауса. Билл поднялся по лифту на второй этаж и без стука в дверь прошел в комнату, называвшуюся личным кабинетом Клауса Хантера. Мужчина сидел в своем кресле, закинув ноги на стол, и небрежно развалившись на кресле, курил. Запах неприятного дыма наполнил помещение, заставляя Билла поморщиться, вместо приветствия.

- Наконец-то ты пришел! – Хантер спустил ноги на пол и, встав, протянул руку вошедшему парню.

- Поверь, Клаус, у меня не было никакого желания являться в твою обитель, тем более для личного разговора. Неужели случилось что-то необъяснимое, что ты решил обратиться за помощью ко мне, обычному писателю мистику? – Билл скривил губы в ухмылке и, пожав руку мужчине, присел кресло.

-Не язви, Зальцманн, ещё не дорос,- Клаус чуть улыбнулся, но Биллу показалось, что это была немного вымученная улыбка, - И вообще, давай лучше перейдем сразу к делу…

-Полностью с тобой согласен. Так зачем ты звал меня?

- Билл, у тебя не происходили никакие странные вещи в последнее время? – Хантер сложил руки на груди, слегка наклонив голову в бок. Парень на мгновение задумался, прикидывая мысленно последние дни, но не найдя ничего такого, уверенно ответил:

-Нет, а что? Тебе причудились розовые слоники? – Билл прыснул в кулак, всем своим видом показывая, что ему совершенно не интересно, что там нафантазировал себе мужчина. Клаус нахмурился.

-Билл, я имею в виду – у тебя не пропадали вещи? Ручки, тетради, в конце концов, компьютер!

-Клаус, ты, наверное, переработал, сходил бы ты отдохнул, а то ты уже перегрелся, наверное, сидя у себя дома за компьютером, - парень мило улыбнулся, вставая с места, - Это всё? Для этого ты меня звал? Для того чтобы поделиться своим разыгравшимся воображением?

- Ты совершенно не серьёзный человек, Зальцманн. Я тебе дело говорю, а ты так …- мужчина, уставши, потёр виски. Говорить больше ни о чём не хотелось, да и он больше не видел смысла, что-то рассказывать молодому писателю. Билл всегда был таким, его волновали только собственные нужды, переживания, события, вещи. Главное, в чём Хантер точно убедился, так это то, что Билл действительно сильный противник. Он ни слова не сказал о себе, о своей новой книге, о своих новых идеях. Правильно, кому это было надо? Сколько Клаус не пытался стать другом Билла, он всегда терпел полный провал. Юноша предпочитал обходиться без чужих подсказок и, возможно, всерьёз решил выиграть конкурс.

- А ты, - Билл задумался, - А ты мне противен, поэтому я не желаю никакого общения с тобой. А приехал я сегодня, чисто, ради интереса.

-И как? Удовлетворил свои интересы?

-Вполне. И сделал кое-какой вывод для себя.

-Какой же?

- Ты рехнулся, причем реально,- парень склонился в услужливом поклоне и покинул кабинет, оставляя после себя приятный парфюмерный запах. Клаус сжал кулаки от негодования. Мальчишка, а такой наглый и высокомерный, что вполне подходило для достойного противника. Пусть у Хантера появились проблемы со своей новой книгой, пусть он подлечится в психиатрической больнице, но он просто обязан выиграть и не сдаваться.

Внезапно тишину снова нарушила неприятная трель звонка телефона, отчего парень вздрогнул, роняя из рук белокурые волосы и, не отрывая от них взгляда, постепенно начал отступать назад от ванны. Телефон продолжал настойчиво звонить и раздражать Билла, поэтому он с охотой покинул ванную комнату, направляясь к телефонному аппарату. Парень снова нажал на громкую связь, но на этот раз не наклонился для того, чтобы послушать, а наоборот, отчаянно смотрел по сторонам, прислушиваясь, к теперь уже знакомому хрипу из телефона. Хрип и шипение становились громче, сердце молодого писателя часто забилось от страха. Что происходило, он не мог понять. Он боялся понять, надеясь, что это всё ему снится.

Билл нажал на кнопку «сбой» и отклонил неизвестный вызов. В доме наступила полная тишина. И это пугало ещё больше.

Мужчина потянулся к парню за поцелуем, но, резко отшатнулся, спускаясь на одну ступень с порога вниз, получив мощный удар ладонью по щеке.

-За что?! – мужчина взвыл от злости и негодования, держась за щёку.

- За всё, - Билл надменно улыбнулся и захлопнул дверь перед носом мужчины. Был ли смысл приходить к Биллу спустя почти два года? Что он хотел увидеть здесь? Ту же слепую любовь и обожание? Этого больше нет в душе Зальцманна, но это было когда-то. Возможно, не сейчас, а, может, спустя ещё несколько лет парень полюбит так, как любил когда-то этого мужчину. А пока у Билла появились другие проблемы, новые цели, которых он просто обязан добиться.

Парень перевел дух после неожиданного разговора с прошлым и направился в свою комнату. Писать что-либо не было уже сил. Этот разговор отнял у Билла все силы и мысли, чтобы хоть что-то соображать. То, что было написано на листах тетради, парень помнил и не забыл о происшествиях в его комнате, в ванной…
Что это было? Неужели Билл тоже сходит с ума и ему всё мерещится? Парня не привлекала перспектива проходить курс лечения в психиатрии и уподобиться душевнобольным. Но всё то, что происходило с ним было за гранью реального. Такого не существовало, по мнению Билла. Сильвия, девушка из его придуманного рассказа всего лишь персонаж и не было смысла верить в то, что она была в его доме. Всё это Биллу причудилось, по крайней мере, этим он себя успокаивал.

На следующий день всё было как обычно: Билл выпил кофе, послушал мелодичную музыку и решил, что пора браться за рассказ. Как вы уже поняли, за ночь в доме писателя ничего не произошло, Билл крепко спал, а его рукописи, которые он выкинул, так и лежали в мусорном баке. Но это только ночью. Когда Билл подошёл к письменному столу утром, чтобы прихватить с собой на кухню тетрадь, он мельком взглянул в урну, но там ничего не было, как, впрочем, и её самой. Зальцманн огляделся оп сторонам в поисках урны, но, не найдя ничего, вышел в коридор, чтобы посмотреть – а вдруг там? Но и в коридоре ничего не было, как и во всех комнатах, Билл тщательно всё проверял, но это не дало результата.

Наконец, когда уже терпению парня пришел конец, и он обессилено рухнул на белоснежный диван в гостиной, со стороны кухни послышались тихие шаги. Билл напряг свой слух, прислушиваясь к шагам, но как на зло они притихли. Тогда парень, прихватив с собой увесистую вазу со столика, поднялся со своего места и направился в сторону кухни. Беспомощно оглядываясь по сторонам, Зальцманн выставил вазу вперед, чтобы, если что, защищаться ею, и прошел на кухню. Всё как обычно лежало на своих местах, в комнате никого не было, кроме самого Билла. Писатель, облегчённо вздохнув, опустил руки и направился в сторону крана с водой, как вдруг сзади снова послышались шаги, но на этот раз шаги не отдалялись, а наоборот – приближались. Парень замер на месте, чувствуя, как что-то холодное касается его спины, а шаги замерли сзади него. Билл развернулся лицом к незнакомому человеку и испуганно отступил назад. На него смотрела полуголая девица, которая прикрывала свои бедра тонкой материей шелкового платка.

- Ну, что смотришь, писатель? – голос девушки был похож на шипение змеи, а глаз не было видно – на их месте красовались чёрные дыры. Да, в этой девушке Билл узнал Сильвию Беккер, но как?

- Ты лишь плод моего воображения. Это неправда, - зашептал сам себе Билл и зажмурил глаза, чтобы не встречаться взглядом с глазами белокурой. Девушка хрипло засмеялась, стягивая с бёдер платок и натягивая его на свои плечи. От неё пахло сыростью и веяло могильным холодом, как будто перед молодым писателем стоял вовсе не человек, а привидение, а ещё хуже – мертвец.

- Билли, ну, что же ты не смотришь на своего же выдуманного персонажа? Неужели я так противна тебе? - Сильвия отошла от парня, усмехаясь тому, что он так и стоит с закрытыми глазами и что-то шепчет, не обращая внимания на обстановку вокруг.

- Уходи туда, откуда пришла, - Зальцманн выдохнул и открыл глаза, всё ещё не веря в происходящее. Казалось бы – ну, встретил своего же персонажа из книги, ну говорит она с тобой, ну и пусть у неё вместо глаз две чёрные дыры – что с того? Страх – от этого не зарегистрирован ни один человек. Это касалось и самого Билла.

- Я не могу, я обещала всем тебя убить, - буднично произнесла девушка, присаживаясь на стул, при этом, не переставая буравить взглядом писателя. Билл, молча, попятился к окну и выглянул в него, решаясь – прыгать или не прыгать. Но, к большому удивлению парня, за оком ничего не было: пустота, черная мгла, окутавшая город. Зальцманн отступил от окна как ужаленный, на что Сильвия засмеялась – мерзко, отвратительно, насмешливо.

- Ты дурак, Билл. Неужели тебя не волнует вопрос – откуда я здесь?

- Волнует, но я всё ещё надеюсь на то, что сплю, - писатель сглотнул от волнения и перевел взгляд на девушку. Та спокойно сидела за столом и продолжала улыбаться.

- К сожалению, ты не спишь. Это реальность…

- Но как? – Глаза Билла расширились от удивления, сердце забухало где-то в животе, хотя, по идее, должно биться в груди. Сильвия откинула прядь своих волос назад и приподнялась с места, с интересом разглядывая кухонные ножи, которые висели над полкой с тарелками.

- Никак, в этом твоя вина. Твоя вина, что я такая: что вместо глаз у меня бездонные дыры, что вместо доброго сердца у меня холодный камень. Ты во всём виноват! – девушка резко развернулась к ошеломлённому парню и, скинув с себя платок, схватила один из ножей и бросилась на Билла.

Зальцманн вовремя подорвался с места и увернулся от мощного удара ножом, который застрял в раме окна. Девушка с рыком вырвала нож из рамы и помчалась за Биллом, который бросился в свою комнату, запирая за собой дверь. Парень часто дышал от пережитого ужаса. Он обеспокоенно оглядел комнату, надеясь, что тут никого нет, но стоило ему повернуться в сторону ванной комнаты, как дверь резко распахнулась, а мимо Билла пролетел нож и вонзился в противоположную стену. Зальцманн завизжал от испуга и снова бросился к двери, отпирая её. Он понимал, что в доме находиться небезопасно. Но как теперь бежать? Разъяренная девушка спокойно вышла из ванны и подошла сзади к Биллу, который не заметил её и ругался на заевший замок.

- Что? Заело? – девушка выглянула из-за плеча писателя. Рука Билла замерла на месте, а сам он напрягся как струна.

- Отойди… - его голос звучал глухо, но Сильвия всё равно расслышала его. Она усмехнулась и подошла к стене, из которой торчала рукоять ножа. Взяв нож, девушка провела острым лезвием по своей груди, сильно надавливая, отчего кровь потекла по её соскам, капая на пол. Билл вжался в дверь, понимая, что уже ничего не может сделать против холодного оружия, но надежда всегда умирает последней. Парень бросился к окну, отталкивая с прохода Сильвию. Та охнула от неожиданности и побежала за ним. Схватив парня за волосы, Сильвия потянула Билла на себя, но парень крепко вцепился руками в подоконник, отчаянно отпихивая от себя девушку.

Внезапно, дверь спальни резко распахнулась, с силой ударяясь о стену, и в комнату забежал неизвестный парень, ища глазами Билла. Зальцманн не успел разглядеть вошедшего, так как его выдернули из рук девушки и отшвырнули в сторону. Билл испуганно наблюдал за тем, как двое катаются по полу в попытках задушить, и не щадя друг друга.

-Билл, в окно! Прыгай! – неожиданно прокричал неизвестный Зальцманну, и Билл тут же ринулся к окну. Последнее, что помнил парень, это отчаянный крик девушки и легкое дуновение ветра, которое обдало свежестью лицо парня.

Парень очнулся от холода, который пробрал его до дрожи. Спина ужасно болела, а руки ломило. Билл даже не помнил, как он упал, и тем более не знал, куда упал. Он с трудом приподнял голову, оглядываясь по сторонам, но было тяжело, так как Билл лежал на животе, а его левая рука была подмята под себя. Обстановка вокруг не сулила ничего хорошего: пустая улица, без намёка на людей, или хотя бы животных, разбитый асфальт с колеями, а сам парень лежал на траве, в клумбе. И хотя улица была похожа на ту, на которой Зальцманн жил, всё равно были отличия – грязная, безлюдная, с какими-то непонятными сооружениями вокруг, напоминавшими детскую площадку для игр.

Билл поднялся на ноги, удивляясь, как он смог выжить при таком полёте. Он, с непонятной для него грустью, оглядел себя: одежда потрёпанна, как будто перед тем как упасть, он ещё где-то повалялся, волосы спутаны, но сейчас его это меньше всего волновало…

Хромая на одну ногу, молодой писатель медленно побрёл по улице, рассматривая все вокруг. Качели сами по себе качались из стороны в сторону, но неожиданно рядом с ними появился ребёнок с повязкой на лице, которая мешала как следует разглядеть его, лишь голубые глаза с интересом разглядывали проходящего мимо него Билла. Парень глубоко вздохнул, понимая, что находится совершенно не в своем городе и даже, может быть, не в своём мире. Но как узнать, где он?

Билл прошел несколько зданий, окна которых были распахнуты настежь, а в них стали возникать люди, так же с повязками на лице. Люди рябили в воздухе, как будто не живые, а призраки. Зальцманн часто дышал из-за накатившей на него волны страха, ему было неприятно смотреть вокруг. Тогда парень, понурив голову, ускорил шаг так, как это позволяла ему больная нога. Идти становилось тяжелее, боль становилась нестерпимой, а улица потихоньку начинала оживляться из-за появляющихся в воздухе людей. Где-то скрипела калитка, звучал стук молотка, послышался звук разбитого стекла и женский визг, за которым последовали ещё несколько душераздирающих криков. Билл бросился бежать наутёк, еле волоча за собой больную ногу. Он постоянно оглядывался, убеждаясь в том, что за ним нет погони, но люди лишь хмыкали ему вслед, будто говоря: «Ничего, ещё привыкнешь».

Писатель прибежал к заброшенному парку, где на скамье, спиной к нему, сидел некто, напевая себе под нос какую-то мрачноватую песню. Билл не мог разобрать слов, так как парень пел очень тихо, но мелодия была красивой…

Билл остановился, переводя дух, и медленно подошел к человеку. Он заглянул в лицо певшему, но разглядеть его было невозможно, так как на нём была такая же повязка, как и у всех, тем более, что и глаза его были закрыты. Голову парня украшали черные брейды, а сам он был одет в чёрную кожанку и потертые джинсы. Билл напряг зрительную память, пытаясь вспомнить – не видел ли он когда-нибудь этого человека.

Внезапно, незнакомец перестал петь и посмотрел на Билла. Зальцманн сделал шаг назад от испуга, но вовремя успокоился и аккуратно присел на скамейку, стараясь не причинить боль ноге.

- Что-то потерял, Билл? – тихим, но приятным и мелодичным голосом проговорил незнакомец. Билл в недоумении посмотрел на парня:

- Да, я потерялся. Я не могу понять, где я.

- А ты подумай, - незнакомец хмыкнул, - Очень хорошо подумай…
Билл задумался, вспоминая события, происходившие с ним до этого, но он так и не смог найти зацепку. То, за что можно было бы зацепиться. Он жалобно посмотрел на парня в чёрной куртке, но тот лишь покачал головой.

- Так и не понял?

- Нет, не понял. Я вообще не могу представить, как я здесь оказался, зачем я здесь, и кто вы такие?

- Не слишком ли много вопросов для писателя-мистика? – незнакомец слабо засмеялся, - Это словосочетание тебе о чем-нибудь говорит?

- Я думал, ты спишь, - виновато прошептал Каулитц. Писатель скинул с себя одеяло и опустил босые ноги на пол, покрытый махровым ковром.

- Что ты тут делал? – Билл немного напрягся, постепенно привыкая к темноте. Каулитц, ничего не ответив, присел рядом с Биллом, поправил повязку на лице.

- Я не могу уснуть уже который день, - Том поправил одеяло, иногда поглядывая на Билла, который отодвинулся от парня непонятно почему.

- Почему? – тихо, едва слышно, прошептал Зальцманн.

- Из-за плохих предчувствий. Мне кажется, что что-то произойдёт, писатель.

- Мне кажется, что хуже того, что произошло со мной, уже не будет, - Билл невесело усмехнулся.

- Моё предчувствие никогда меня не обманывало, ты сам писал про это, - Том обиженно нахмурился, но молодой писатель не мог этого увидеть из-за темноты, только интонация голоса выдавала Тома.

- Прости, просто твои слова меня немного напугали, - виновато произнёс Зальцманн.

- Они напугают кого угодно. Не каждому захочется знать, что произойдёт что-то плохое, - Каулитц сделал небольшую паузу, - Послушай, писатель, мне хочется знать – есть ли у тебя мечта?

Том придвинулся поближе к парню, чтобы лучше видеть его, но Билл вновь отодвинулся к изголовью кровати. Том вздохнул и остался сидеть на месте.

- Мечта есть у каждого, - задумчиво начал Билл, - Я очень хочу выиграть в конкурсе писателей и, наконец, уехать в Нью-Йорк, чтобы не видеть нахальное лицо Клауса Хантера – это мой главный противник в конкурсе, - пояснил молодой писатель.

- Нью-Йорк… - Том задумчиво склонил голову, - Зачем тебе это? Нью-Йорк – город, пропитанный ванилью, кокаином и кровью.

- Как ты ужасно говоришь,- Билл не смог удержать в себе взволнованные нотки голоса, поэтому говорил откровенно, не стесняясь собеседника, прекрасно понимая, что только ему он может довериться.

- А ты хочешь сказать, что я не прав? – Каулитц неопределённо мотнул головой в сторону, - Я прав: это город наёмных убийц, наркодиллеров, лжи, фальши в каждом слове, проституток, развращённых богатых людей… Нет, Билл, не этого хочет твоя богатая внутренним миром душа. Ты глубоко ошибаешься. Смотри, чтобы эта ошибка не стала ценою тебе в жизнь.

Зальцманн молча смотрел на Тома, понимая, что тот определённо прав. Не в этом счастье: не в смене места жительства, не в материальных благах, а в его творчестве, в его личностной атмосфере, которую никто не должен нарушать, кроме него самого и любимого человека, которого, увы, у писателя не было. То, что называлось « любимым человеком» погасло в его душе, сменяя жизнерадостный пейзаж на скучные и плачевные ноты, от которых не хотелось жить и действовать. Можно было поспорить с Томом, разжигая ещё больший интерес к своей персоне, но почему-то Билл не стал этого делать, ему не хотелось нарушать эту идиллию. Казалось, что Каулитц сам отнюдь не убийца, а, наоборот, вполне приличный молодой человек, имеющий своё собственное мнение и полностью уверенный в себе.

- Я постараюсь не ошибаться, Том. По крайней мере, сделать это сейчас ты мне не дашь , - совершенно уверенно произнёс писатель, но Том молчал. Он так же молча поднялся со своего места и подошёл по привычке к окну. Что-то привлекло его там, отчего парень буквально впился взглядом в пейзаж снаружи и сжал край подоконника руками.

- Советую закрывать тебе занавески на ночь, - неожиданно произнёс он. Билл заинтересованно выглянул в окно с кровати, но ничего не увидел, ибо находился в невыгодном для него положении. Каулитц сам закрыл занавески, отчего в комнате стало совсем темно, и теперь Билл не мог видеть и силуэта, слоняющегося по комнате.

- Том, ты ещё здесь? – неуверенно проговорил парень, забираясь с ногами на кровать и накрываясь по уши одеялом.

Внезапно кровать прогнулась рядом с Биллом, и Том сел рядом, прикладывая средний палец к губам писателя, тот хотел выразить своё недовольство, как вдруг со стороны окна послышался шорох, и Билл передумал что-либо говорить, предпочитая послушаться Каулитца. Что-то спрыгнуло, мягко приземляясь на пол, поскреблось о ковер и затем мелкими шажками подошло к кровати. Сердце Зальцманна часто забилось, что казалось, будто вся комната наполнилась ритмичным буханьем, исходящим от самого писателя. Том придвинулся ближе к парню, приобнимая того за талию. Зальцманн удивился такой наглости, но предпочёл пока что находиться рядом с Томом. Тем временем, существо, посетившее обитель Каулитца, запрыгнуло на кровать и направилось к парням, шипя и сверкая в темноте красными глазами. Билл почувствовал, как рука Тома, обнимавшая парня за талию, напряглась, и в мгновение ока парень оказался лежащим на полу.

- Лицом ударился… - прошипел Билл, приподнимаясь на ладонях. Свет в комнате загорелся и Зальцманн отчётливо увидел сидящего на кровати огромного чёрного кота, щурившегося от яркого света и, прикрывая лицо лапой, на которой красовался золотой браслет.

- Ой, да ты же кот, - Зальцманн пораженно рассмеялся, вставая в полный рост и встречаясь взглядом с суровыми глазами Тома, который стоял рядом со стеной.

Смех тут же стих, а кот, уже привыкший к свету, убрал лапу от лица, и Билл мог отчетливо видеть, как подрагивали его длинные усы и горели необъяснимым красным цветом глаза. Кот был настолько нереальный, что это смутило писателя ещё больше.

- Ну, что? – пробасил кот с неким мурлыканьем в голосе. Билл отошёл на приличное расстояние от этого чуда, всё ещё отказываясь верить в то, что коты таких больших размеров, да ещё и разговаривают. Наверняка, он и ест как бегемот.

- Что тебе надо, посланник Сильвии? – грубовато отозвался Том, поправляя повязку на лице. Кот встал на задние лапы, оказавшись почти ростом Билла, и слез с кровати, присаживаясь на неё.

- Мне? – чёрный кот огляделся по сторонам и, остановив свой взгляд на писателе, улыбнулся, обнажая заточенные клыки, - Мне его надо, писателя вашего.

- Передай Сильвии, что это невозможно. Ты на моей территории и должен немедленно покинуть её. В противном случае, я убью тебя, как убил два дня назад одного из её слуг. Его имя Лайс, если я не ошибаюсь, - Каулитц усмехнулся, доставая из-за пазухи револьвер, но кот, видимо не ожидавший такого расклада, примирительно поднял лапы.

- Не стоит на меня злиться, а уж тем более показывать мне свои железки, Томас. Я всего лишь передаю то, что просила передать Сильвия. В противном случае, если вы этого не исполните, вас ждут неприятные последствия.

- А как тебя зовут, котёнок? – от умиления у Билла заблестели глаза радостным огоньком. Он даже почти не вслушивался в слова, любуясь плодом чьего-то воображения. Зальцманну казалось, что это не такой уж и страшный кот, а наоборот – милое животное, не способное на вред. Том подавился от такого заявления, а кот гордо поднял голову, радуясь тому, что к нему так относятся, и, тем более, интересуются его именем.

- Моё имя… - начал, было, кот, но смешок Каулитца прервал всю торжественность момента, поэтому он обиженно буркнул: - Люцифер меня зовут.

- Как необычно, я поражаюсь, - Билл зажал ладонью рот Тому через повязку, но Том продолжал хохотать, вытирая подступившие от смеха слёзы.

- О, боги, Билл, это Люцифер, подданный сатаны, один из свиты Сильвии. И только не говори, что он тебе понравился.

- Он мне понравился, причем очень! – писатель по-детски захлопал в ладоши, чуть ли не прыгая вокруг кота и рассматривая того во всю. Наконец, коту надоел весь этот цирк, он махнул лапой на Билла, отмахиваясь, и, с унылым видом подойдя к окну, исчез, растворяясь в воздухе. Парни, молча, смотрели на слегка рябивший воздух и оба облегчённо выдохнули.

- Билл, что это был за цирк? - нарушил тишину Том, когда воздух перестал рябить. Зальцманн посмотрел на Каулитца и с легкой усмешкой на губах ответил:

- Дурацкая попытка спасти самого себя. Я просто поставил Люцифера в неловкое положение. Как ты говорил? Добро сильнее зла, и я в этом убедился.

- Я всё больше убеждаюсь, что ты очень умён, писатель, - Том одобрительно похлопал парня по плечу, - А теперь советую тебе спать, надеюсь, сегодня тебя больше никто не потревожит.

- Ты был первый, кто потревожил меня, но я не имею ничего против этого. Спокойной ночи, Том, - парень улыбнулся, ожидая, что Том вот-вот снимет повязку, но чуда не произошло. Пожелав также приятных снов, Каулитц засунул за пазуху не пригодившийся револьвер и покинул комнату писателя, плотно закрывая за собой дверь. Билл вновь разочарованно вздохнул, уже отчаиваясь, что Том не снимет эту повязку с лица. А ведь так хотелось узнать, каков Том…

- Билл? - Каулитц слегка потянул парня за рукав своей же кофты, которую он дал ему поносить. Писатель поднял голову, чуть улыбнувшись.

- Что? – в его голосе не было никаких ноток раздражения или же просто недоброжелательных. Отнюдь, Билл был самим собой, только немного молчалив.

- Нам пора. Я возьму рюкзак, а ты… - он запнулся, подбирая слова.

- Что я? – брюнет иронично изогнул бровь, - Думаешь, я не смог бы нести рюкзак? Я слишком хил для этого?

- Нет-нет, и в мыслях не было такого! - скривил душой Каулитц, - Я как раз думал сначала, что ты и понесёшь, а потом так прикинул и решил, что уж лучше я, а ты пока думай над следующей главой рассказа.

- Без тебя я бы не знал, что делать, - Билл хмыкнул, накидывая на себя свою кожаную куртку, а затем помог Томасу закинуть на плечи походный рюкзак. Каулитц поморщился от такого тона, но возражать не стал, а лишь добавил:

- На всякий случай, добавляю – можешь подумать обо мне!

- Ну, Том! – писатель, засмеявшись, хлопнул парня по плечу и поспешил выбежать из дома. Каулитц бросился за ним, но неожиданно его привлёк пушистый комок, лежавший рядом с дверью.

Том остановился на месте, прислушиваясь к знакомому мурчанию, но это урчание заглушил отчаянный вопль писателя, находившегося на улице. Том бросился к двери, но ему преградил дорогу кот, вставший во весь свой рост. Люцифер хищно сверкнул глазами и зашипел, словно изголодавшийся зверь.

- Куда-то спешим, красавчик? - кот усмехнулся, сзади запирая дверь на засов.

- Пусти меня, тварь! - Том замахнулся для удара, как внезапно его руку сзади крепко зажали и, заломив её за спину, со всей силы ударили парня по левому виску, отчего он, потеряв сознание, шумно рухнул на пол.

- Как же он меня бесит, - устало выдохнул стоявший за спиной Тома мужчина. Назвать его человеком было сложно, но и никак не назвать тоже было нельзя. Его бледное и овальное лицо уродовал жёлтый клык, выпирающий из-под нижней губы, а губы и без того растрескавшиеся и постоянно кровоточащие слегка подрагивали, ещё более уродуя лицо мужчины. Его звали Азазелло, довольно красиво и необычно для такого урода, но, возможно, были и хорошие черты в его внешности, такие как, например, ухоженные руки, стройные ноги. По всей видимости, в его уродстве был виноват писатель, выдумавший его, либо тот рецикл, о котором рассказывал Биллу Том. И, тем не менее, давайте не будем углубляться во внешность этого неприятного человека, а продолжим наш рассказ. Азазелло поправил свой серый плащ, в кармане которого торчала обглоданная куриная косточка и обратился к чёрному коту, призывая того к вниманию:

- Люцифер, ну, как думаешь, наша хозяйка будет довольна? Мы поймали целых двух зайцев, обезвредив этого выскочку… - при этих словах мужчина пнул в бок лежащее тело Каулитца на полу, - и поймав писателя. Я надеюсь, Вольтер и Гера ничего не перепутали, как в прошлый раз.

Люцифер, с умным видом поправив наручные часы, открыл входную дверь и пропустил двоих, несущих на себе тело Зальцманна.

- Прекрасно! - Люцифер одобряюще мяукнул, снова запирая дверь.

- Ты это мисс Сильвии скажи, может тогда она тебя помилует, шут, - один из вошедших хмыкнул и бросил Билла рядом с Томасом.

Теперь можно было хорошо разглядеть вошедших людей. Первый был Вольтер, именно так звали мужчину в чёрном фраке и длинном цилиндре. Он был довольно крепкого телосложения, с глубокими морщинами на лице и янтарными глазами, которые поблёскивали недобрым огоньком. Все уважали этого человека и боялись, так как вместо правой руки у него был обычный железный крючок, которым мужчина мог запросто убить любого, не задумываясь о последствиях.

Второго, как уже стало ясно, звали Гера – молодой юноша с длинными белыми волосами, которые доходили ему до лопаток на спине. Поэтому юноша их вязал в хвост, опасаясь, как бы не зацепиться ими за что-нибудь. Но, как вы уже заметили, у всех были изъяны на теле и Гера не оставался исключением. На его шее красовалась вечно разорванная и окровавленная рана, не заживавшая уже многие века. Кровь всегда текла на одежду, поэтому ворот и грудь юноши всегда были пропитаны темно-вишнёвой кровью. На запястье Геры красовалось золотое кольцо с украшением в виде черепа пуделя, что очень нравилось юноше, и он никогда не расставался с ним.

- Ну, что, Господа? - Вольтер с усмешкой на губах посмотрел на обездвиженные тела на полу и потёр в предвкушении ладони, - Пора бы нам уже вернуться к Ней.

- Поддерживаю, - мурлыкнул кот Люцифер, потираясь головой о руку Геры, который, впрочем, не возражал, а наоборот, был всегда рад помочь приятелю.

- У тебя снова блохи, - с сочувствием покачал головой Гера.

- На мясо пора бы его пустить, - Азазелло засмеялся своим дребезжащим смехом, поднимая на руки Билла. Писатель ничего не чувствовал, так как не мог очнуться, из-за того что его сначала напугали, а затем, таким же бесцеремонным способом как и Тома, ударили по виску.

Дело было сделано, поэтому четверо друзей, весело рассмеявшись и прихватив с собой Томаса, исчезли, растворяясь в воздухе, отставляя после себя слегка рябившее воздухом пространство.

Что сказать по этому поводу? Да ничего. Стоит лишь только отметить, что Сильвия уже заранее знала о выполненном задании её подданных, и с предвкушением прекрасного ждала того момента, когда двое парней окажутся в её обители, довольно скромной и ничем не приметной на первый взгляд…

Но жители этого города знали, что нужно опасаться городской тюрьмы, так как в ней происходили ужасные вещи.
Тысячи бывших заключенных, их не умершие души, призраки убийц и насильников, изувеченные временем и своими создателями, обитали здесь. Конечно, в этом беспорядке обитала и Сильвия, потому что именно здесь её приняли как за свою и помогли осуществить свою идею против Билла и Тома. Сильвия каждую ночь просыпалась с одной и той же мыслью: не дать писателю закончить рассказ по-своему, всё должно быть так, как продиктует ему она. Была, конечно, проблема – Билл мог и отказаться писать по её словам, но на этот случай Сильвия приготовила для парней очередной сюрприз: она выпустила всех заключённых, и теперь они спокойно ходили по владениям тюрьмы и могли убивать, запугивать, издеваться, не давая покоя. Утешала девушку лишь одна единственна мысль, что писатель будет умнее и согласится на предложение Сильвии, но это всего лишь надежды.

- Мисс Сильвия, - из размышлений девушку вывел дребезжащий голос Азазелло. Сильвия молча подняла голову, встречаясь со своими четырьмя подданными, двое из которых держали на руках тела важных для неё парней.

- Они без сознания? – девушка поднялась с кресла, не стесняясь своей наготы, к которой, впрочем, все уже привыкли, и подошла к подданным.

- Да, мисс, и, думаю, они очнутся ещё не скоро, - мурлыкнул кот, зажимая рот лапой Вольтеру, который тоже собирался ответить на вопрос. Сильвия скептически оглядела тела и, хлопнув в ладоши, приказным тоном объявила:

- В одну из камер их обоих! Привяжите к одному столбу, посмотрим, что будет, когда они очнутся.

- Будет сделано, мисс! – в унисон ответили четверо и скрылись с телами в коридорах обширной тюрьмы, откуда уже раздавались женские визги и грубоватые ругательства.