Мой бред будет первым :3
И да, Тони, поздравляю)

Название: Тик-Так. Вместе мы навеки…
Автор: Angel of Death
Бета: -
Статус: закончен
Размер: mini
Категория/Жанр: Slash, Romance, Angst, Drama, ОМЕГАВЕРС
Рейтинг:  NC-17
Персонажи:  Том Трюмпер, Билл Каулитц, Дилан.
Пейринги: Том/Билл
Краткое содержание: Воспоминания приносят боль. А такие, особенно.
Дисклеймер: Отказываюсь от всех прав на персонажей.
От автора: Если честно, то я разучилась писать мини, поэтому получилось всё в кучу и больше, чем 5 страниц. Пришлось урезать. Полную версию выложу после конкурса)

Hollywood Undead – Pain

- Тик-так. Тик-так. Тик-так...
Секундная стрелка часов медленно преодолевает расстояние от девяти до двенадцати, а потом тащится к трём и к шести. И так по новой, до бесконечности.
- Да, Билли, тик-так, а теперь выпей это.
Я медленно перевожу взгляд на мужчину в белом халате и смотрю, словно не узнавая его. Он заботливо улыбается и протягивает мне стакан с водой. В его руке зажаты две таблетки.
- Тик-так. Тик-так. Тик-так.
- Выпей, - настаивает он и силой вкладывает мне их в рот, опустив проворными пальцами мой подбородок, затем подносит к губам стакан и наклоняет. Я невольно делаю пару глотков, проглатывая лекарства. – А теперь ты пойдёшь и прогуляешься в саду, хорошо? А потом у меня для тебя будет одна хорошая новость.
Врач взъерошивает мои волосы и встает, улыбаясь. Когда он уходит, я снова смотрю на часы.
- Тик-так...
Время умирает в прошлом.
- Тик-так...
Всё умирает, всё, что мне дорого.
- Тик-так...
Ничего нет. Ничего.

***
« - Привет. Меня зовут Билл Каулитц. Я омега. И я наполовину урод, - в сотый раз повторяю заученную фразу, въевшуюся в мой мозг под самый корень. Я показываю на свой глаз, бодро улыбаясь, словно счастливее на свете я ничего и никогда не делал. - С рождения мой правый глаз не видит. И я не слышу правым ухом. А еще я влюбился в альфу, который убивает каждого второго, но он очень милый.
Я опускаю руку на колено, после того как она описывает путь от глаза к уху, а затем к сердцу. На меня смотрят удивленные пары глаз новых посетителей, которые слышат мой рассказ впервые. Мы сидим в круге на стульях так, что меня видят все.
- А еще, Билл? Ты забыл сказать самое главное, - мужчина с планшетом для записей сидит через стул от меня, перебросив ногу через колено и слегка покачивая её.
Его лакированный ботинки отражают свет лампы, а светлые волосы спадают на плечи. Его зовут Джулиан. И он омега, как и большинство из нас. Он ведёт этот тренинг, на который меня записали в больнице после выписки. Я обязан здесь быть, хоть мой альфа и не одобряет этого.
Вообще, Том очень хороший, а главное, я обожаю его запах, а он мой. Альфа любит только меня и говорит, что я его омега. Только его. Никому нельзя ко мне прикасаться, никому, кроме него – это он сказал мне, когда мы с ним переспали в первый раз.
Я люблю его. Не смотря на то, что он иногда вымещает на мне злость и срывается, когда я попадаюсь под руку. Он любит жёсткий секс. Он любит все жесткое. А еще он...
- Ах, да. Я наркоман.
А еще он подсадил меня на порошок, и в больнице я оказался от передоза. В ту ночь я даже потерял сознание от того, как грубо он меня тр*хал, накачав кокаином. Он говорит, что так я точно от него никуда не денусь. Хотя я и не собираюсь от него уходить, тем более что мне некуда.
Я один, исчезну, и никто скучать не будет.
Джулиан кивает, а я осматриваю всех присутствующих. Здесь семь омег, две беты и один альфа, который пялится на меня уже несколько минут. Меня это раздражает, и я откидываю голову назад, щурясь от солнечного света. Здесь  прохладно – работает кондиционер.
Я уже не улыбаюсь. Мне здесь надоело.
- Продолжай, Билл, - говорит блондин.
Я отрываю взгляд от альфы и смотрю на него.
- Я завязал.
- Я хочу послушать твою историю, мы все хотим, - он осматривает комнату, отчего все присутствующие кивают, словно по команде.
- Нечего, -  пожимаю плечом. – Нечего уже рассказывать.
Тут дверь открывается и раздаётся грубый раздраженный голос.
- Я забираю Билла.
- Тренинг еще не закончился, - недоумевает Джулиан.
Я резко оборачиваюсь и снова расплываюсь в улыбке. В дверях стоит мой альфа. Высокий с загорелой кожей и в белой футболке. Кепка и очки скрывают лицо. Ему 24, а мне 21.
Я уже вскакиваю и с радостно скачу к Тому, который бросает:
- Мне плевать.
Блондин не спорит. Ему проблемы не нужны, а я уже оказываюсь в коридоре рядом с альфой, он властно обнимает меня рукой, перемещая руку на бедро, и ведёт к выходу. Я обнимаю его за талию, прижимаясь к нему, - он никак не реагирует.
На улице жарко и душно - солнце палит нещадно, отчего голова идёт кругом. Ломки давно не было, а еще у меня на днях должна начаться течка. Том это чувствует, я знаю.
Он останавливается у машины и достает сигареты, прикуривая. Я отступаю - альфа смотрит на меня, словно изучая, хотя за очками этого не видно. Он всегда днём прячется за ними.
Какое-то время мы молчим.
- Долго тебе еще сюда ходить? - безразлично спрашивает Том.
- Не знаю, - я пожимаю плечами.
- Я запарился за тобой приезжать, только время трачу.
И он замолкает - больше мы не говорим. Вскоре окурок улетает в сторону, парень открывает передо мной дверь и ждёт, пока я залезу внутрь, а потом садится за руль, и мы едем домой».

***
Листва шуршит над головой, словно невидимые силы встречают меня каждый раз, когда я выхожу в сад. Словно это Том навещает меня в этом ужасном холодном месте.  Здесь тепло и душно, здесь солнце и свобода. Здесь можно ненадолго спрятаться от моей боли, хотя, признаться, именно в этом месте меня накрывает хуже всего.
- Тик-так…
Где ты, Том? Как ты?
- Тик-так…
Иногда мне хочется плакать, вспоминая моего альфу.
- Тик-так. Тик. Так. Тик…

***
«Я лежу на груди у Тома и вдыхаю его запах – его рука гладит мою талию, иногда замирает, чтобы вторая смогла спокойно потушить сигарету, а потом снова продолжает впитывать в себя мои частички. Мы лежим на берегу озера в лесу – Том привёз меня сюда отдохнуть. Сказал, что это его любимое место во всём мире. Здесь красиво – вода отражает красный свет заката и впитывает его в себя, словно бы пытаясь утащить это в свои морские владения.
Том купил мне красивый медальон в честь моего Дня Рождения и привёз сюда.
Иногда альфа бывает очень нежен. За это я его и люблю.
- Спой мне, - вдруг говорит Том, словно выпутавшись из плена своих мыслей.
- Спеть? – удивляюсь я, немного приподнимая голову. Мне плохо видно его из-за слепого глаза.
- Да. Какую-нибудь колыбельную, а то я опять не смогу заснуть…
Я вздыхаю и ложусь обратно, задумчиво хмурясь. Я не умею петь, но раз Том просит…
- Её пел мой отец, когда был жив.
Пауза. Я собираюсь с мыслями, отчаянно вспоминая голос, каждую ночь напевавший мне эту мелодию. Я вспоминаю, как меня укрывали одеялом, как целовали в лоб, как мило улыбались.
Я вспоминаю это, и начинаю петь.
- Тик-так, время не остановить. Тик-так. Нужно попытаться жить. Тик-так, запирайте двери. Тик-так, никому не веря. Тик-так, мы целуем веки. Тик-так, - Том улыбается. - Вместе мы навеки...Тик-так…»

***
«- Я же сказал, чтобы он не появлялся тут! – кричит Том, смахивая со стола ноутбук – тот падает на пол и отлетает в сторону. – Я же говорил, не пускать Доуна сюда никогда!!! 
Я стою у двери, наблюдая за тем, как Трюмпер мечется по кабинету в истерике. Я не знаю, что у него случилось, но он злится. Очень сильно злится. Я даже уже жалею, что решил предупредить его о своей начавшейся течки, хотя при такой обстановке мой запах никто не замечает.
- Но у нас не было выбора… - Дилан пытается успокоить его, отступая к стене, чтобы при первой же возможности выскочить в коридор.
- Да мне плевать! – орёт альфа, срывая голос.
Он выхватывает револьвер и в порыве гнева стреляет в Дилана, но промахивается. Его друг шарахается назад и врезается в стену спиной.
- Я же предупреждал, чтобы он не видел Билла!!!
Я? Он так злится из-за меня?.. Сердце замирает, но я всё равно ничего не понимаю. Смутно, неразборчиво, но не понимаю.
- Но…
Том целится в новенького и застреливает его – молодой альфа падает на пол, а я вздрагиваю, начиная трястись от страха. Я виноват в его смерти. Том ведь упомянул меня…
- Том, успокойся, - Дилан передвигается к двери. – Ничего страшного не случилось ведь. Подумаешь, увидел…
- Заткнись!!!
Снова выстрел. Мимо. Дилан выскакивает за дверь, а Трюмпер стреляется, пока не кончаются патроны и воздух не прорезают пустые щелчки. Парень пытается перезарядить, но он настолько зол, что не может ничего сделать.
Мы остались наедине.
- Том, - решаюсь я.
Он резко оборачивается, словно впервые замечая меня, и целится в меня револьвером.
Я вздрагиваю, хотя и понимаю, что выстрела не будет. Патронов нет.
- Ты, - Трюмпер направляется ко мне – я вжимаюсь в стену, пытаясь просочиться в другую комнату. – Ты, - повторяет альфа, почти рыча. Он хватает меня за шею и тычет револьвером в правую часть лица. – Ты только мой, понял?
Он сжимает пальцы, а я уже не могу дышать. Я задыхаюсь, пытаясь согласиться с ним, но из горла вырывается только хрип. Я думаю о том, что нужно было уйти в комнату и подождать, пока парень успокоится, но уже поздно. Пальцы разжимаются и хватают меня за шкирку, таща в сторону спальни, – я слышу, как револьвер отлетает к стене и с грохотом скользит по полу.
Когда дверь спальни распахивается, Том грубо толкает меня, отчего я падаю на пол, больно ударяясь коленями.
Я даже не пытаюсь подняться – Трюмпер сам хватает меня за шкирку и тащит к кровати, бросая на неё, а потом залезает и стягивает с меня одежду. Я не сопротивляюсь, хотя мне ужасно больно. За что ты так со мной, Том?
Я ведь люблю тебя…
Ничего не помню. Только боль. Боль, боль, боль.
Боль, пронизывающую моё тело и душу. И сердце, которое никак не может поверить, что Том рушит своё обещание больше не причинять мне вред. Его движения – боль. Его слова – боль. Его голос и запах – боль. Я страдаю от его боли.  А он это не понимает. И я больше ничего не понимаю, кроме одного: сцепка.
А потом я теряю сознание.

***
Я часто вспоминаю тебя, Том. То, что ты со мною делал в порыве злости. Но я понимаю, что не могу тебя ненавидеть.
Потому что безумно люблю.

Poets of the Fall – Sleep

***
«Я просыпаюсь только спустя несколько часов. Голый, накрытый одеялом, сжавшийся в комочек, словно котёнок. Тома нет. Нигде нет, я даже не слышу его, хотя, наверное, это только из-за того, что я лежу на здоровом ухе. Слегка поворачиваю голову, чтобы не лишаться единственного шанса на восприятие мира, и в эту же секунду дверь открывается.
Я захлопываю веки, притворяясь, что сплю. Меньше всего мне хочется смотреть на холодный взгляд моего альфы.
Я слышу шаги – он опускается возле меня и кладёт руку на голову. Я незаметно вздрагиваю от страха, но не выдаю себя. Какое-то время Том молчит, а потом я слышу то, от чего сжимается моё сердце.
- Прости, - шёпот. Он гладит мои волосы. – Прости меня, Билл, - рука скользит к шее и плечу. – Я ведь так люблю тебя… - всхлип. – Я так не хочу тебя терять… - альфа утыкается носом в мою шею и судорожно дышит. – Прости. Прости…
Я чувствую несколько капель на своей коже, прежде чем Том отстраняется и уходит. Я не успеваю остановить его и сказать, что не сплю, а когда распахиваю ресницы, уже поздно.
У моей подушки лежит плюшевый медведь, пропитанный его запахом. Я прикусываю губу и притягиваю игрушку к себе, обнимая. Так больно, что невозможно дышать. Больно из-за того, что Том боится показаться слабым даже мне. Больно, потому что ему тоже больно. Кругом одна боль…
Я иногда слышу, как альфа плачет. Он думает, что я сплю, но я просыпаюсь прямо в те моменты, когда он сжимает подушку и беззвучно рыдает. Я никогда не говорил ему об этом, потому что знаю, насколько Том боится показаться слабым. Насколько он боится потерять меня из-за своей слабости»

***
Люди, которые пытаются казаться сильными, всегда слабые. Таким был Том. И это его погубило.

***
«- Не выходи из комнаты, - заботливо говорит Том, обнимая меня. – Ты ведь хороший мальчик у меня, да? – я утыкаюсь носом ему в грудь и вдыхаю запах. Не хочу его отпускать, не хочу, чтобы он уходил от меня.
- Что-то случилось?
- Нет. Правда, Билл, просто посиди здесь, хорошо? Я скоро вернусь, - он целует меня в висок.
- Обещаешь?
- Да.
Целует в носик, а затем в губы. Дольше, чем просто поцелуй.
А потом отпускает меня и уходит. Я прижимаюсь к двери нормальным ухом и пытаюсь услышать хоть что-нибудь. Половинка моего мира ускользает. Я разбираю лишь голоса. Кто-то спорит. И один из них определённо Том.
Сердце бухает в грудной клетке, мешая мне сосредоточиться. Я ничего не понимаю из их разговора, но мне это не нравится. Что-то не так. Что-то неправильно!
И тут всё останавливается – я слышу выстрел. Не знаю, сколько проходит времени, секунда или мгновение, прежде чем я выскакиваю из комнаты и замираю. Первое, что я вижу, - это Дилан. Он что-то кричит мне, но я не понимаю. До меня с трудом доходят его слова.
- Я вызвал скорую, останься с ним! – он выбегает за дверь, заряжая пистолет.
Я не сразу замечаю Тома. Он лежит на полу у своего стола и держится за живот.
Кровь. Повсюду кровь. ЕГО кровь…
Я бросаюсь к Трюмперу и падаю на колени - сердце сжимается от боли, и я рыдаю почти в голос.
- Том, пож..ал..уйста, не закрывай глаза. Слышишь? - голос дрожит и срывается на каждом звуке.
Я осторожно кладу его голову на свои колени - он стонет и вяло улыбается. Беру его руки в свои - теперь и на мне его липкая кровь. Мне страшно.
- Не оставляй меня. Сейчас приедет скорая, и все будет хорошо...
- Прости, - хрипит Том. - Прости за все... - он закрываю глаза - в эту секунду я готов орать во все горло - но тут же открывает их. - Спой мне. Спой, как в тот раз... - я почти его не слышу.
Спеть? Как? Мой голос хрипит от рыданий, и я говорю-то с трудом. Он умирает у меня на руках и просит спеть... спеть нашу песню. Я киваю, глотая стоны, и пытаюсь выдать правдоподобный звук. Получается с трудом.
- Тик-так, время не отстано...вить. Тик-так. Нужно попытаться жить, - я осекаюсь. Том с трудом поднимает руку и касается моего слепого глаза, стирая слезы и пачкая меня в крови. В своей крови. - Тик-так, запирайте двери. Тик-так, никому не веря. Тик-так, мы целуем веки. Тик-так, - Том улыбается. - Вместе мы навеки...
Он закрывает глаза - рука безвольно падает на пол, ударяясь костяшками о дерево, - и больше не дышит.
- Тик-так, - шепчу я и нагибаюсь, целуя его в левое веко.
Слезы стекают по моим щекам, глубже прячась за воротник футболки, я утыкаюсь носом в его шею и тихо скулю.
- Тик-так... Мы с тобой навеки... тик-так..."

***
Иногда мне кажется, что там, за той половинкой мира, которую я не вижу, скрывается Том. Я верю в то, что он стоит там и смотрит на меня, но не поворачиваюсь, чтобы ничего не исчезло.  Хотя иногда я всё же не выдерживаю и смотрю в ту сторону, но там пустота. Возможно, Том сбегает от меня каждый раз, когда я пытаюсь поймать его взглядом. Возможно, он существует только в моей темноте. Или даже только в моей голове.
Я не хочу думать о том, что действительно сошёл  с ума, и что всё это мне только показалось.
Ничего не было. Ни меня, ни Тома, ни нашей песни.
- Тик-так…
Мы целуем веки.
- Тик-так.
Вместе мы навеки.
- Тик-так…
- Билл, - кто-то садится рядом, и я узнаю своего доктора.  Медленно поворачиваю голову, мельком замечая силуэт моего альфы за пеленой тёмного полога, и замираю. – Я говорил, что у меня для тебя новости. Тебя переводят в обычную больницу.
- Почему?
Доктор удивлён не меньше меня – это первое, что я сказал за весь этот месяц, который провёл тут. Я думаю, что он разозлится, что начнёт упрекать в том, что зря травил меня таблетками, но альфа лишь улыбается и говорит тихим мечтательным голосом то, что переворачивает мой мир вверх ногами:
- У тебя будет ребёнок…

Отредактировано Angel of Death (06.06.2013 21:44:07)

Ну, я вот тоже решила чего-то состряпать. Честно говоря, первый раз в конкурсе участвую) Вуаля и приятного чтения вам))

Автор: AMETHISTIUM
Название: По начертанной…
Бета: нет
Фэндом: Tokio Hotel
Категория: Slash
Жанр: Angst, AU, Romance
Рейтинг: R
Статус: закончен.
Пейринг:  Том Трюмпер/Билл Каулиц.
Размер: мини
Предупреждение: нет
Размещение на других ресурсах: сама размещу)
Содержание: Не знаю честно, что и написать-то тут. Лучше прочитайте, а))
От автора: Знаю, что бред, но настроение было таким, да и кстати конкурс подвернулся. Судить вам, мои читатели…
Дисклеймер: За использование образов братцев  Кау  прощения прошу, но от идеи не отказываюсь.
Посвящение: Естественно, моей любимой девочке!!! Снежанка, я тебя обожаю!

Под конец рабочего дня, когда еле переставляя ноги, бредешь домой с одной мыслью «Быстрее бы добраться до кровати!», когда прохожие, с такими же усталыми лицами и  шаркающими походками, задевают тебя плечом в бесполезной попытке не столкнуться, когда возле двери подъезда приходится долго искать ключи и беззвучно материться на себя за то, что снова запихал их в труднодоступный карман, когда лифт по закону подлости (в отношении именно тебя) снова сдох и приходится тащиться на десятый этаж пешком – начинаешь понимать, что иногда быть мизантропом и ненавидеть людей не самый худший в жизни расклад.

В карманах звенит мелочь, на неё нужно протянуть до конца недели. На работе считают каждый шаг и каждую копейку, за полученные сраные гроши отвечаешь так, будто «щедрое» начальство платит тебе миллионы. В университете идет полным ходом сессия, и впервые на своей памяти отличника и передовика учебы ты начинаешь «сыпаться». Мало того, что допуск к  сессии дался, словно путь через терновник: каждый зачет и дифоценка доставались потом и кровью, сорванными нервами и стычками с преподавателями, которым «интересна вдруг» причина твоего срыва. Так еще и однокурсники задались целью вспомнить, что унылая серость в лице тебя, тощий и высокий брюнет в вечных очках, с прилизанными волосами и тусклыми карими глазами еще достоин их насмешек.

И снова тебя зажимают в углах, лапают или совершают поползновения на задницу, единственное место, которое вызывает у ублюдков одобрительные смешки. Ты устал каждый раз отбиваться и кусаться, лупить чем попало и материть на чем свет стоит. Толпа только смеется и отступает до следующего раза. Им просто интересен сам процесс охоты за беспомощной добычей, которая никуда не уйдет и не спрячется. Как можно выживать и одновременно учиться в этом кошмаре – ты и сам до сих пор не понимаешь. Но очень хочется, чтобы мытарства быстрее закончились. Очень хочется засыпать спокойно и не думать о том,  какой день будет следующим: удачный или снова оставит в конце желание раздобыть веревку и мыло.

Скрипнула входная дверь и захлопнулась за спиной, заставив дернуться. Скоро начнем шарахаться от собственной тени, да? Наощупь находишь выключатель и тусклый свет от загаженной мухами лампочки заливает коридор обшарпанной квартиры, что удалось снять за сущие гроши. По обоям поползли жирные тараканы, заставляя сглотнуть кислую слюну отвращения и нахлынувшей вдруг тоски. Ничего не меняется. Наступая нога на ногу, стянуть дешевые, подделанные под «Найк» кроссовки, звякнуть ключами о дерево тумбочки, которая служит и трюмо, и обувницей, и шкафчиком для хранения конспектов. Потертый и дырявый ковер на полу холодит и царапает босые, усталые ступни. Стараешься идти помедленнее, наслаждаясь этой прохладой. Потертая кожанка занимает законное место на вешалках, где из целого ряда крючков осталась всего парочка. Сумку пронесешь в комнату и небрежно забросишь на неубранную постель. Она неубрана не потому, что ты плохой хозяин и тебе лень, а просто вечером нет сил на возню с постельным барахлом. Легче оставить незаправленной и не тратить сил, когда по утрам банально хочется спать и думаешь только о том, чтобы не бухнуться, с полным пасты ртом и торчащей из него зубной щеткой, лицом в фаянс раковины и не сломать её окончательно, ибо пару раз подобные казусы уже случались.

Пара пакетов молока и буханка хлеба – весь рацион на сегодняшний вечер. И не только. До зарплаты как тянуть – не имеешь представления, поэтому ограничиваешься обкусанной горбушкой и стаканом холодной белой жидкости. В спальне, и одновременно гостиной, валишься на развороченную постель и разворачиваешь прихваченный из тумбочки конспект по начертательной геометрии: послезавтра по предмету экзамен и нужно вложить хоть немного информации в не соображающую в последнее время голову. Ты знаешь, что из прочитанного ничего не запомнишь, но упорно перед самим собой делаешь вид, что всё будет наоборот. Аккуратно выведенные буквы пляшут и расплываются перед глазами, веки наливаются свинцом и желание уснуть укрепляет позиции. В неравной борьбе проходит час и, наконец, веки смыкаются, голова произвольно находит удобное положение на подушке, тело расслабляется, погружаемое в негу желанного сна.

***
На пол падает, шелестя страницами, тетрадь с записями, в полете раскрывается и приземляется обложкой на покрытый крошками пол, рядом с домашними тапочками в виде потертых плюшевых зайцев. Тусклым оранжевым пятном, похожим на отсвет хромакея, падает свет от дешевого торшера и освещает горькую складку у полных, красиво очерченных губ, золотит бледную кожу щек и загадочно таится в маленьких складках век, на которых дрожат веера пушистых ресниц.
По пестрому, в цветочек, покрывалу скользит тонкая, не совсем похожая на мужскую худобой и изящностью, рука и безвольно падает с кровати, едва касаясь кончиками пальцев пола. Уснувший прямо в одежде, парень ворочается и отворачивается носом к стене, рука ползет за телом, позже безвольно оставаясь лежать за спиной бесполезным придатком. Тихий всхлип и тишина.

Вскоре гулкое молчание в маленькой квартирке нарушает еще один звук. Снова скрипит ключ в замке. Снова закрывается, на этот раз без хлопка, дверь за спиной еще одного парня. Высокая, стройная фигура застывает в проеме, кофейные глаза по-хозяйски оглядывают брошенные кое-как кроссовки, невыключенный свет вызывает раздраженную гримасу на красивом лице, с колечком пирсы в правом уголке полных чувственных губ. Французские косички, аккуратно убранные под бандану, освобождаются из плена ткани, и парень встряхивает ими, позволяя рассыпаться по широким плечам. Косуха из дорогой кожи занимает место рядом с потрепанным кожзаменителем первой, парень снимает фирменные «Адидасы» таким же способом, выключает за собой свет и идет по давно знакомому пути, туда, где мерцает загадочно оранжевый отблеск.

Пару минут любуется свернувшимся в неудобной позе брюнетом, снимает сползшие на кончик носа очки в тонкой оправе и переворачивает сонное тело на спину. Седлает худые бедра, обтянутые потрепанными «варёнками» и легко скользит пальцами по выступающим сквозь тонкую светлую футболку ребрам.

***
Ты просыпаешься от настойчивых поглаживаний в области ширинки, уже зная, кто беспардонно позволяет себе хозяйничать в твоих штанах. Сон, как обычно почувствовав себя нежеланным гостем, сматывается прочь. Горячие пальцы уже пробрались к проявляющей интерес плоти, которая в очередной раз живет своей жизнью и не слушает доводов разума.  И ты подкидываешь бедра, позволяя содрать с себя джинсы и глухо выстанываешь, когда ткань чесанула по чувствительной головке.

- Открой глаза, я хочу видеть, как они выдают тебя,- проходится наждаком по нервам бархатный тембр голоса.
Мотаешь головой: не хочешь. Не в этот раз. Слишком много власти дает любовнику мутный взгляд, полный желания, тоски и невысказанного вслух чувства.
- Открой!- скользнули нотки угрозы, а ладонь грубо сжала мошонку, заставляя захлебнуться болью.

Вновь мотаешь головой в протесте, изгибаясь, пытаясь вырваться и уползти из причиняющих боль рук. Рычание. Подтягивают к себе и в несмазанный проход врезаются два пальца, грубо оглаживая стенки и быстро подбираясь к заветной точке. Ты стонешь, беспомощно и жалобно, когда от ритмичных надавливаний по телу распространяется жар, накатывает странная и привычная слабость, а губы шепчут молитвой одно имя – его. А пальцев тем временем четыре, становится распирающе-больно. Проход горит огнем, ты насажен на пальцы, как бабочка на иглу, окрепший член погружается в жадно ласкающий мокрый рот. Движения всё быстрее, адски больно, и вместе с тем сшибает все мысли извращенное наслаждение. Стоны перерастают в крики, ты неудержимо скатываешься к черте, к грани, где ждет эйфория.

Внезапно все прекращается. А тебе уже мало. Ты жаждешь еще этой боли, болезненного, на грани насилия, проникновения и ласковых губ на чувствительной коже.

- Билл, пожалуйста!- надсадная мольба.

Ты знаешь, что тобой манипулируют, но отказать в просьбе не сможешь, уже не сможешь. Ты снова сдаешься и открываешь глаза. Молчишь. Видишь в глазах напротив триумф и жажду, похоть и огонь, ради которого пошел однажды за этим человеком. В расширенный проход врывается грубым толчком распаленная и уже смазанная плоть, крик тонет в чужих и одновременно родных губах, а тело живет своей жизнью, стремясь получить толику удовлетворения. Теряешься в хаосе толчков. Сознание потихоньку меркнет в плене захватившей похоти и объединенного желания. И желанная черта оказывается уже не так далеко…

***
Просыпаешься утром и чувствуешь себя последним дерьмом. Многократно использованной салфеткой для интимной гигиены: вроде, как говорится, нечем обрабатывать, а тобой всё пользуются. Истёртая до дыр тряпочка для пользования. Которую не выбрасывают, потому что жаба душит купить другую. Да и зачем, когда и эта безотказно служит?!
У тебя болит развороченный от ночных упражнений зад, ты понимаешь, что забыл с вечера завести будильник и проспал работу. Тебе ничего не хочется. Ты просто снова тупо ненавидишь мир. Потому что чертов мир умеет только иметь во все дыры. Потому что тот, с кем хочется делиться болью и переживаниями – сам тебе их создает. Потому что любишь… женатого лицемера. Потому что знаешь: ему нужно лишь тело и твои чувства – только пикантная приправа к хорошему сексу. И уверен: он придет снова, и ты опять всё позволишь.

Ты встаешь. И начинаешь новую карусель по начертанному кругу…

Господи,неужели отпущенного времени не хватило? Сразу дали бы две недели и не парился бы никто.

фу, бля, успел. тонь, данке от души тебе:з

Автор: Violet Cuckoo
Название: everything is wrong
Категория: Slash
Жанр: Angst, Drama
Рейтинг: R
Статус: завершён
Герои: Том и Билл, ну и ещё там левые
Пейринг: Том/Билл
Размер: Мини
Краткое содержание: Истерика, скандал, секс и смерть.
Предупреждения: смерть персонажа
Размещение на других ресурсах: не трогать
Посвящение: ну ты знаешь кому, окда?
Дисклеймер: токи не мои, и да простит меня дэвид, что ятакойплахой взял и сослэшил их, аминь.
Комментарий автора: грамматика? какая грамматика?

POV Tom
- Почему ты не говорил мне раньше?! Почему?! – третья, а нет, четвёртая тарелка полетела в стену и разбилась.
Интересно, кинешь пятую или всё-таки успокоишься.
- Ты сволочь, Том! Лицемерная скотина! Тебе что, вообще до лампочки всё это?! – у меня от твоего крика скоро заболит голова, честное слово.
- Да ты же…
- Билл, успокойся, - ты не успеваешь договорить своё очередное обвинение.
Я хватаю тебя за запястья и хорошенько встряхиваю. Может, хотя бы так ты придёшь в себя.
- Я должен на ней жениться. И твоя истерика ничего не решит, - ты смотришь на меня глазами дикого зверя.
Кожей чувствую, как ты сейчас меня ненавидишь. А иногда мне кажется, что между нами всегда была лишь взаимная ненависть.
- Какого чёрта? Ты любишь её, да?! – выкрикиваешь мне в лицо слова, больше похожие на утверждение.
- Нет. Я люблю тебя.
- Ложь! Все пять лет блядская ложь! – пытаешься вырваться, пиная меня ногами, бьёшь кулаками по груди.
- Билл, хватит, - хотя, на самом деле, знаю, что ты не послушаешь меня.
- Пошёл на хрен, ублюдок! – так и оказалось.
Я устал от этой истерики, от этого пустого скандала, после которого ничего не будет. Отпускаю тебя, несильно кидая на кровать. Ты ошарашенно смотришь на меня и уже хочешь снова наброситься. Но нет, малыш, хватит. С меня хватит. Я выхожу из дома и быстро сажусь в машину. Нажимая на газ, трогаясь с места, и в зеркале вижу, что ты выбежал на улицу. Жаль, не успел. Но вроде бы успокоился: ты не кричишь, ты просто стоишь и смотришь вслед удаляющейся машине и плачешь. Да, плачешь. Прости, малыш, сегодня ты будешь плакать много. Может быть, ещё на завтра останутся слёзы. Прости, но так надо. Тебе не понять моего положения, потому что ты богатенький папенькин сынок. Тебе хочется всего и сразу, и ты это привык получать. Ты не знаешь проблем, трудностей жизни и боли. Прости, что оказался первым человеком, который заставил твоё сердце болеть. Я бы никогда не сделал это по своей воли. Но у меня другая жизнь, мне нужны деньги этой Моники. Моя семья в этом нуждается. Ничего, ты сильный, ты сможешь пережить, ты сможешь найти другого, ты обязательно будешь счастлив.

POVAuthor
Девушка в белом платье счастливо подходит к алтарю, где её уже ждёт жених.
- Согласна ли ты, Моника Брасс, взять в законные мужья Томаса Трюмпера?
- Согласна, - отвечает невеста, чуть ли не плача от счастья.
- Согласен ли ты, Томас Трюмпер, взять в жёны Монику Брасс?
- Согласен, - отвечает жених, тоже улыбаясь, но внутри плача от боли.
Том и Моника обмениваются кольцами и сливаются в поцелуе.
«Вот и всё» - подумал Том, отстраняясь от теперь уже жены.
***
Свадьба была в самом разгаре. Гости танцевали, выпивали, веселились. Моника плясали в самом центре, наслаждаясь тем моментом, когда она королева бала, когда всё внимание обращено только на неё. Она счастлива, это видно. И Том тоже пытался сделать вид, что счастлив, что свадьба для него – особенный день. Только сам Том прекрасно понимал, что радоваться нечему абсолютно. Он поставил жирную точку на своей любви, он расстался с прошлым, оставив в нём Билла и все радостные дни, сломал своё будущее. Теперь впереди обычная жизнь, как у всех: располневшая жена, дети и деньги.
- Я тебя люблю, - чьё-то горячее дыхание обожгло ухо Тома.
Мужчина повернул голову в сторону голоса и по телу прошёл заряд тока. Перед ним стоял Билл, его малыш Билл, в костюме официанта с подносом в руках.
- Хотите шампанского, геррТрюмпер? – облизнувшись и изогнув бровь, прошептал Билл.
Томас взял стакан из рук официанта, не отводя от него взгляда.
- А хотите пройти со мной в туалет? – продолжал кокетливо говорить Каулитц.
- Зачем? – у Тома даже голос охрип, поэтому он залпом осушил стакан.
- У меня для вас свадебный подарок.
Билл провёл рукой п плечу Трюмпера, затем развернулся и, виляя обтянутой в кожаные брюки попой, направился в туалет. Том, выпив ещё один бокал, последовал за брюнетом, чувствую дикое желание овладеть этим соблазнителем прямо сейчас.
Зайдя в туалет, Том тут же закрыл дверь на защёлку и увидел прекраснейшую картину. Билл, нагнувшись, упирался руками в раковину. Штаны юноша уже чуть приспустил, обнажив свою пятую точку. Каулитц повернул голову, закусив губу и тихо застонал, когда Том подошёл вплотную сзади. Мужчина сжал ягодицы Билла, целуя того в плечо, в шею, прикусывая мочку уха.
- Том, у нас мало времени, - простонал Каулитц, потёршись попой о член Тома.
Мужчина всё понял и вошёл разу резко, грубо, во всю длину. Билл слегка вскрикнул, но Том зажал ему рот рукой. Дальше всё казалось сумасшествием. Никогда ещё Трюмпер не трахал своего мальчика так зверски грубо. Но Биллу это только нравилось. Он сам как модно сильнее насаживался на член Тома, чуть ли не крича, но рука Трюмпера продолжала зажимать ему рот, поэтому звуки были приглушёнными. А когда обоих накрыла волна оргазма, они, наконец, поцеловались: нежно, тягуче, деясь всеми чувствами, словно это было в последний раз. И так получилось, что это и вправду было в последний раз…
***
- Том! – Симона Каулитц кинулась на шею Трюмперу, рыдая в голос.
- Что, что случилось? – мужчина был обеспокоен, ведь Симона заявилась к нему в два часа ночи в ужасном состоянии.
- Билли… мой мальчик… он… - женщина глотала слёз, они душили её, и она не могла говорить.
- Что с Биллом?! – Том почувствовал, что что-то стряслось. Причём, что-то серьёзное, очень. Но важнее всего – это стряслось с Биллом.
- Я… не могу… я… как же… мне… без него теперь… ох, То-о-ом! Его нет! Господи, нет нетнет! – Симона упала на колени, закрывая лицо руками. На женщину было страшно смотреть, горе сломало её, почти убило.
- Билла… нет? – Том опустился рядом с фрау Каулитц.
- Наркотики… передозировка… господи, за что?!
У Тома заложило уши. Мужчина невидящим взглядом смотрел на Симону. Голова у него гудела, сердце будто перестало биться. Казалось, что вот-вот, и оно остановится, просто не переживёт смерть любимого. Того, кто всегда был рядом, кто был единственным человеком, ради которого хотелось жить. И в голове у Тома просто не укладывалось, что Билла больше нет.
- Неправда, нет, неправда, неправда, неправда, - повторял Том, роняя слёзы.
Но это была самая настоящая правда, самая реальная. Трюмпера словно выбило из жизни, и следующие дни проходили в прострации. Нет, он не плакал, он просто потерял связь с этим миром. Он просто не хотел верить. И даже когда закрывалась крышка гроба, Том смотрел и думал, что это сон. Ведь не могло такое случиться с его мальчиком, с его Биллом. Том ведь пообещал, что его мальчик будет счастлив, так ведь должно было быть.
- Всё не так, всё не так.

тхе энд, ребята.