Ахахах)) Спасибоооо)) Да, я тоже думаю об этом))
Спасибочки) Постараюсь скорее, но я просто зашиваюсь в учебе(

Спасибооо*** Ахаах))
Ахахахах блин я не могу)) Да, засранец. хд
Ахахах блин я не могу с твоего комента)))))
Да всегда пожалуйста, солнышко*
Эт хорошо) Эх, проблемы, проблемы, ну я рада, что смогла отвлечь тебя от них хоть не надолго)

кстати эмм да, он именно себя так и ведет)) Я в принципе так и задумывала хдд
Он же разрывается между тем, что хочется, и тем, что надо.)
Спасиииибоооо***

Блин, спасибо большое***))))

Скорее второе)
Хаха)) Спасибочки***

Спасибо)))))
Ахаха))
Я постараюсь с продой поскорее)
Спасибки)***

Ух ты, спасибо)
Я постараюсь продолжать в задорно-ебанутом духе)
Спасибо огромное***)
Да здравствует мат в теме с моим фиком хд

А вот и я) простите, были экзамены) Не знаю вот, как вам прода будет, конечно, но надеюсь, что это... нормальная она))


***
… Все твои деньги мы потратим с умом, купим кокаина и айда в публичный дом! (с)
***
POV Ира
Всю оставшуюся ночь, всю эту страшную, местами холодную и ветреную, но очень звездную ночь машину вел Том.  Мы мчались по самой настоящей пустыне,  а эти столбы пыли, которые мы поднимали нашей «деткой», плавящее мозги солнце, колючие безжизненные кактусы и гигантские красноватые бульники, так напоминавшие мне о фантастических фильмах про Марс, стали нашими постоянными спутниками. И вот, совсем скоро, посреди этого адского раскаленного пустыря мы увидели долгожданный оазис. Глоток свежего воздуха, как минералка с утра, как медляк на дискотеке – посреди пустыни перед нами вырос сказочный Лас-Вегас. Он был таким ярким, мерцающим, даже днем. Мне было страшно представить, как он выглядит ночью, когда зажигаются огни города-рекордсмена по сжиранию электроэнергии. Пальмы, высокие здания невероятной красоты, бесконечные отели, поражающие своими размерами и, наверняка, сервисом, и везде, в каждом уголке Вегаса были понатыканы эти «однорукие бандиты» и другие лохотроны для просаживания денег. Но, чем дальше в лес, тем толще партизаны, что говорится, а Георг с Густавом,  прибывшие Вегас из Нью-Йорка несколькими днями ранее, были тому лишним подтверждением. Как я поняла, добротную сумму денег они уже оставили парочке казино, не говоря уж о том, что с момента прибытия в этот город, как они сами сказали, их горлышки не просыхали, а содержание крови в алкоголе было крайне мало.  К великому сожалению, обессиленный ночным вождением Томачо, сняв самый охерительный люкс во всем отеле, залег баиньки, чтобы ночью, набравшись сил, выйти «на охоту». Поэтому смотреть город мы с Биллом, у которого жизненная энергия походу была неиссякаемой, ну уж эти зайчики из рекламы батареек точно нервно бы курили в сторонке по сравнению с этим кренделем, отправились в компании Георга (который, к слову, все-таки порвал со свое Лукрецией-Табурецией, обосновав это тем, что они совершенно разные, не подходят друг другу) и Густава (которому еще гипс снять не успели после того, как я ему ногу отдавила на утро после грандиозной Нью-Йоркской пьянки). Насмотревшись на фантастические фонтаны Белладжио, на Вегас со смотровой площадки здешней Эйфелевой башни, которая примерно вполовину ниже той, настоящей, что в Париже стоит, еще сходили в галерею искусств в Mirage Hotel, откуда, благодаря тому, что Биллу, видите ли, стало скучно, и он стал фотографировать людей и ржать над теми, кто неудачно получился, нас вывела охрана. В общем, я убедилась в том, что не видела города красивее, что мне безумно нравится быть здесь, но… Но это адский кошмар – строить из себя такую мадам хохотушку, когда рядом твой бывший парень, которого я, наверное… Ну, блин, не важно короче. Вот честное слово, дело доходило до абсурда, потому что нам хотелось сбежать друг от друга в противоположных направлениях как можно скорее, было неловко, но еще было неудобнее объяснить это Георгу с Густом, которые вообще не были в курсе до сегодняшнего дня, что мы с Биллом как бы расстались. Короче, это было тяжело, правда. И неудивительно, что все-таки пришла такая минута, в которую мы с Биллстером, будучи людьми эмоциональными, которым трудно держать все в себе, в один распрекраснейший момент выплеснули все, что было на уме в ту секунду, друг на друга, повергнув весь персонал ресторана, его посетителей и Георга с Густом за компанию в глубочайший шок. Ну, а начиналось все очень даже мирно.
-Ой, ребят, а можно я к окошку, а? Блин, какой вид красивый! – промурчала я, двигаясь к самому краю этого чудесного, бежевого двухместного диванчика.
-Билл, ты куда сядешь? – спросил Густ, поворачиваясь к Биллстеру, который вообще плелся где-то позади нас всю дорогу. Так что, когда я и Георг, севший напротив меня, заняли супервакантные места, когда уже, наконец, и Шафер уселся под бочок к Жорику, Билл только-только подошел к нашему столику, а все из-за того, что он долго ботал о чем-то со смазливой официанткой на входе. 
-Я вообще поближе к окну хотел, ээ… - тут Билл замечает, что я сижу возле самого окошка. То есть картинка такая: Георг с Густавом сидят напротив, и единственное свободное место за столиком находится возле меня. Ситуация абсурдная, смешная и даже детская, но у Билла в глазах читался совсем уже не детский ужас. Он начал нервно хихикать, переводя взгляд то на меня, то на Густава с Георгом. – Нет, я то есть хотел… Дальше от окна и… Ой, да ладно, что же я, собственно говоря.
Тут улыбающийся Билл садится на диван, занятый Жорой и Густом, причем то, что диванчик по своим размерам предусмотрен для двух человек и не более, его вовсе не смущало. Худющий Кау-младший резким движением сдвинул Густава, который, в свою очередь, толкнул Георга, тот вжался в стеночку, и все ради того, чтобы Билл впихнул свою задницу на край дивана. Вот настолько сильно меня боится Билл Каулитц, что занять свободное место рядом со мной ему ужаснее, чем сидеть враскоряку. Я, конечно, все понимаю, но мне было обидно, что он на такие подвиги идти готов ради того, чтобы не оказаться рядом со мной. Я что, такая плохая? Может, не надо было ему в машине на колени голову класть? Боже, этот человек убивает мою самооценку в ноль.
-Георг, Густав, Билл, вам удобно? – спросила я, лукаво глядя на всю эту прижавшуюся друг к другу, словно мерзнущие воробьи зимой, троицу.
-Да. – хором ответили воробьи.
-И мне тоже удобно. – хмыкнула я, рассевшись поудобнее и кинув сумку с кофтой на свободное место рядом со мной. Георг с Густавом, видимо, промолчали потому, что входили в положение друга, понимая его чувства, но все же окинули его парой недовольных взглядов. Вот честно, ситуация тупая до невозможности.
Тут к нам подошел официант, положил каждому из нас по менюхе и поставил на стол чистенькую пепельницу. Парень уже собрался развернуться и удалиться восвояси, ну, куда там официанты уходят обычно, но остановился, заметив «третьего лишнего».
-Молодой человек, здесь есть свободное место. – тактично произнес официант, показывая рукой на место рядом со мной. – Возле девушки.
У меня началась тихая истерика. Я пыталась сдерживать свой смех, но все же некое подобие ехидного смешка я утаить не смогла. Пронзительный взгляд Билла тут же устремился на меня. Нервно сглотнув, покраснев, побледнев, Билл улыбнулся, прижал меню к груди и встал, как двоечник, которого к доске вызвали, так же нехотя и изображая всю скорбь еврейского народа у себя на лице. Я сгребла все свои вещички к себе, освобождая ему место. Последний раз я была в похожей ситуации, наверное, классе в седьмом, когда у нашей училки по немецкому мозги на набекрень съехали, и она решила всех рассадить, как ее душеньке было угодно. Вот, примерно с таким же лицом ко мне за парту шел садиться один мальчик, которого отсаживали от любви всей его жизни, отличницы, которую он все уроки напролет заебывал ухаживаниями в виде дерганий за косички и задирания юбки.
Да, в тот момент Билл ощущал просто крайнюю степень смущенности, а мое хихиканье добавляло масла в огонь. Он уткнулся в свое меню, а я неотрывно смотрела на него, искоса так, изучая в сотый раз его профиль вдоль и поперек, рассматривая его бледные, замазанные тоналкой губы. И щетина, черт подери, это стайл Билла Каулитца – затоналенная щетина! Ей богу, Зверев немецкого происхождения и внебрачный сын Киркорова в одном лице. И это еще ласковые названия, в тот момент в голове у меня вертелось и кое-что похуже. Тем не менее, я жалела об этом, очень сильно жалела, что своим смехом ставила его в неудобное положение, что все время над ним смеялась и обзывала, за глаза и в лицо. Но я ничего с собой поделать не могу, я плохой человек, я язва на теле человечества, я издевалась, издеваюсь и буду издеваться над солистом Tokio Hotel, несмотря на все то, что к нему чувствую.
Через два часа, когда небо над Вегасом начало рыжеть, огни в окне стали ярче, а заказанные нашей великолепной четверкой блюда были уничтожены, пришло время платить по счетам, и между мной и Биллстером разразился спор.
-Блин, надо было счет разделять… Теперь придется считать, сколько я должна заплатить. – я взяла в руки чек, принявшись искать среди перечня заказанных нами блюд мой греческий салат и клубничный коктейль. Ну, и полтора бокала вина. Честно сказать, цены в том ресторане ощутимо кусались, и итого за мой скромный перекус я была должна аж шестьдесят пять баксов.
-У меня кредитка, я заплачу. – Билл, поерзав на диване, извлек из заднего кармана джинс кошелек и достал карточку. Тут я вообще разозлилась, мне надоело, что везде, где бы мы не ходили, он платил за меня. Всегда. Как будто у меня самой нет денег, я, конечно, нахлебник еще тот, но мне уже поперек горла стояла вся его забота. Не нужны мне были его гребаные деньги, меня раздражало, что все в конечном счете упиралось в эти глупые бумажки.
-Ну, ну.. Ну, давай, я тебе хоть шестьдесят пять баксов-то отдам, просто мне реально уже неудобно. – я сжимала в руке свои мятые, кое-где порвавшиеся доллары, глядя на Билла, который со спокойствием слона положил карточку в книжку, в которой нам принесли счет, и закурил.
-Неудобно спать на потолке, одеяло сваливается. – сделав затяжку, Билл выдохнул весь сигаретный дым мне в лицо, на что я зажмурилась и отодвинулась подальше. Вот блин, то понос, то золотуха! То он весь такой скромный-стеснительный, то ведет себя, как мажор какой-нибудь без комплексов. А вот не надо было ему пить вино сейчас, ибо уж последние два бокала были для него точно лишними. Да, и я выпила с ним чуть-чуть за компанию, что называется, и я тоже была слегка «подогрета», но мне-то можно.
-Что ты на меня дышишь своим перегаром и сигаретным дымом? Я тебе деньги отдать хотела, а ты ведешь себя, как свинья. – кинув на стол мятые шестьдесят пять долларов, я скрестила руки на груди, продолжая смотреть на Билла.
-Да блин, не нужны мне твои копейки, успокойся.
-Билл, может мы заплатим… - начал Георг, но Билл тут же его перебил.
-Я сказал, что я заплачу, значит, я заплачу. – уже на повышенных тонах выдал он.
-Пипец, а. Копейки, значит? – я открыла книжку со счетом и достала оттуда Билловскую кредитку.
-Эй, эй, эй, ты что делаешь? – спросил Кау-младший, взмахнув рукой.
-Заткнись! – я взяла в руки карточку, начав делать попытки разломать ее напополам.
-Отдай сюда!!! – Билл кинул на стол сигарету и принялся отвоевывать у меня свою кредитку,  но я не собиралась сдаваться и больше всего на свете хотела тогда сломать ее, но благодаря этому дебильному сверхпрочному материалу, из которого сделали эту самую карточку, у меня ничего не выходило.
Георг с Густавом смотрели на нас, как сельские жители на айфон, а у нас с Биллстером разворачивался эпичный баттл за кредитку.
-Не отдам! – я показала Каулитцу язык, на что он сжал губы и подался вперед на меня, как будто поцеловать меня хочет. Я от него отшарахнулась, но он все равно подлез ко мне и легко поцеловал меня в нос. Тут я, как та ворона из басни, ручки разжала, а Билл забрал кредитку. –Ты идиот, идиот!
-Ну, конечно. Ненормальная. – он стал оглядывать карточку, проверяя ее на наличие каких либо повреждений, которые я могла ей нанести.
-Это я ненормальная?! – все, с этой секунды всем стало ясно, что назад пути нет, и, что я либо сейчас убью Каулитца, либо наступит апокалипсис. И тогда я протянула руку и, скрав из тарелки Густава, который даже вмешиваться не хотел в наши с Кау-младшим разборки, маленькую зеленую брокколи, швырнула ее Биллу.
-Фу-у! – подпрыгнул на месте Кау-младший. – Ты чокнутая, ты понимаешь?! Боже, меня сейчас вырвет, ты зачем это сделала?!
-Ты меня раздражаешь своим поведением, ты дурак, я не хочу иметь с тобой ничего общего!
-Так купи билет до Москвы, я тебя не держу, ты мне сама надоела хуже горькой редьки.  – твердил Билл, жестикулируя руками. И тут я всерьез обиделась. Ну, а кто бы проигнорировал такие слова в свой адрес от того, к кому питаешь самые светлые чувства, правда, ведешь себя так, будто бы терпеть его не можешь.
-Пропусти меня. – я взяла сумку, собрала со стола свои шестьдесят пять долларов, и, гордо сжав их в кулачке, полезла через Билла «на свободу», предварительно оттоптав ему ноги, но выбраться из самой дальней закоулочки дивана, чтобы выйти из-за стола, тем более, когда препятствие в виде Кау-младшего преграждает весь путь, было весьма не просто.
-Подожди, ты куда? Ты что, обиделась? – развернувшись, я наткнулась тревожный взгляд Билла и две офигевших пары глаз, принадлежавших Георгу и Густаву. Я шмыгнула носом и швырнула на стол те деньги, что сжимала в руке.
-Вот все, что у меня есть! И не смей платить за меня, мне не нужны твои грязные деньги! – я повернула свое тельце на триста шестьдесят градусов и пошла к выходу. Вернее, мне показалось, что к выходу, но, когда я уже дошла до заветного поворота, я увидела табличку «WC».
«Ой дура-а…» - подумала я и, стараясь изо всех сил сохранять самообладание, изменила свое направление в координально другую, на сей раз правильную сторону. Гордо прошествовав мимо столика Георга, Билла и Густава во второй раз, пройдя через череду этих уже раздражавших донельзя автоматов для тех, кому деньги девать некуда, я вышла на улицу, где стало изрядно темнее и холоднее, а от страшного количества неоновых вывесок рябило в глазах. Такое я видела только на ночной Таймс Сквер в Нью-Йорке, но это всего лишь площадь, а этот город был весь словно одна сплошная Таймс Сквер.
Я не понимала, какого черта я творю, не помнила названия отеля и не представляла, как смогу сориентироваться на самом большом бульваре Лас-Вегаса, особенно, если принять во внимание мои особенности, связанные с моей острой формой географического кретинизма. Да, и телефона не было у меня. Поэтому я, по-детски испугавшись потеряться одной в таком большом городе, встала возле входа, как последняя дура. Надо, кстати, отметить весомый перепад температур, ведь днем я изнывала от жары, а сейчас уже готова была выть от холода, как волк.
«Господи, что за люди здесь ходят? Твою мать, сплошь какие-то мексиканцы, и… А что, если меня примут за проститутку?! Блин, да о чем это я вообще, что за тупая идея, кому я, блин, тут нужна. О… Интересно, а вон тот… Вон та… Вон та личность, это парень или девушка? С ума сойти… А тот мужичок с зелеными усами очень даже ничо» - вжимаясь в дверь ресторана ( да, очень безрассудно с моей стороны было стоять у самой двери, так и по лбу было нетрудно получить),  я слушала громко играющую музыку из соседнего заведения и уже лелеяла в голове самые разные мысли о том, меня окружает, что теперь делать, и придет ли Билл за мной. Но спустя уже минуту, стало ясно, что придет, непременно придет.
-Ай, дурак, ты что не видишь, что я здесь стою?! – закричала я, увидев, как из приоткрывшейся двери, которая только что ударила меня, высунулась физиономия Каулитца.
-Нет, не вижу. – он вышел из-за двери, держа в одной руке мою кофту, которую я так некстати оставила, когда уходила, а в другой - горящую сигарету.
-Глаза, блин, разуй. - я отошла от двери подальше во избежание дальнейших эксцессов и повернулась к Биллу филейной частью.
-Возьми кофту, холодно же. – он подойдя поближе,  протянул мне мою кофточку, но я скрестила руки на груди, и даже не взглянула на него.
-Ничего, все нормально, замерзну – умру, что такое? Кто меня хватится? Рано или поздно мы все умрем, разница лишь в том, когда и при каких обстоятельствах. Я умру в Лас-Вегасе, поздним вечером, разве это плохо? Разве не романтично, нет? Меня найдут полицейские, возле ресторана, будут тыкать в меня своими резиновыми дубиночками, пока кто-нибудь не догадается пощупать пульс и…
-Хватит нести бред уже. – он попытался накинуть кофту мне на плечи, но я оттолкнула его, и в результате получилось так, что я задела рукой горящую часть его сигареты.
-Ты охуел, оо… Блять, Каулитц, ты в себе?! Ёбанный в рот, кто тя просил курить, твою мать?! - я схватилась рукой за обожженную ладонь.
-Прости, прости, прости меня, я не хотел, я…
Я уже не стала больше ничего слушать, я была просто безмерно зла, как бешеный носорог такой, у которого весеннее обострение. Поэтому я по-стервозному отобрала у Билла его почти дотлевшую сигарету, и… затушила ее ему об руку.
-Ой… - пока Билл показывал мне свои обширные познания в области немецкого мата, я стояла и просто смотрела, как он орет, сгибается пополам, охает и ахает, держась за руку. Я резко откинула в сторону затушенный об его нежную кожу бычок, с испугом продолжая глядеть на Кау-младшего. У него аж слезы в глазах заблестели.
-Ты… Бля-я-я-я, ты вообще соображаешь? Ай, стерва, боже мой, ты ненормальная… блядоскотский многопизде-е-ец, за что ж нас свела судьба, а?! Стерва-а-а, я тебя убью когда-нибудь… Почему со мной все время случается какая-то херохуетень?!! Боже, что я такого сделал, что я знаком с этой девушкой?!
-Билли, извини. – я оглянулась, убедившись в том, что мы в очередной раз привлекаем внимание, и подошла поближе к Биллу, который вообще чуть ли уже на стену не лез. Мне его жалко было, ужасно жалко, поэтому я просто взяла его за руку и начала дуть, чтобы ему хоть не так больно  было. Ведь он всего лишь задел меня кончиком сигареты, а я об него целый бычок затушила, естественно, ему было в сто раз больнее, чем мне. – Господи, прости меня, ради бога прости.
-Да, а что, у меня есть выбор? Не простить тебя? Даже если бы я очень этого хотел, у меня бы не вышло не простить тебя!
-Почему? – я притянула к себе его руку, аккуратно прикоснувшись губами к тому месту, где я его обожгла сигаретой. Я, конечно, понимаю, это был мой порыв нежности, но так над бедным Биллом еще, наверное, никто не издевался, потому что ему и без моих поцелуйчиков в обожженное место было адски больно. Но он, лишь мужественно прорычав и зажмурив глаза, стойко перенес это мое своеобразное проявление заботы.
-Ты мне нужна. – услышав эту фразу от него, я затихла, глядя на Билла кадрилками в пять копеек. -  Я хочу быть с тобой, несмотря ни на что, я просто подумал… что мы придумаем что-нибудь. Я подумал, что ребята… Они, наверное, поймут меня, и мы сможем всем сказать, что у меня есть ты. Или мы можем скрывать тебя, сказать, что ты какая-нибудь сто двадцать пятая визажистка-стилистка, массажистка или личный психолог Скотти, там, на крайний случай, я не знаю... Никто и не заметит тебя. А про учебу, то ты можешь поступить на программу дистанционного обучения… Э-э-э… Есть же такие, да? Короче, это все не проблемы, ведь наше счастье в наших руках, да?
-Ты же только что послал меня?! К черту, Билл, откуда я знаю, вдруг ты завтра скажешь, что ты «подумал», что это плохая идея? Почему я должна тебе верить? Нет уж, дорогой, иди лесом, не хочу я с тобой больше связываться.
Вопреки всем моим принципам, мыслям и желаниям, я, фактически, отказала человеку, в которого втюрилась по уши. Может, я просто была не готова бросаться в омут, в котором Билл и его команда обитают? Может быть, мне хотелось, чтобы он за мной побегал, хотя я была вовсе не уверена в том, что он будет это делать? Да нет, все гораздо проще: у Ирки шизофрения, крыша конкретно протекает и вообще, эта девочка не в себе, да. А что, у кого-то еще сомнения остались?
-Нет, ты хочешь, правда. Скажи мне, что ты просто несешь всякую херню вместо того, что ты хочешь сказать на самом деле, пожалуйста. Пожалуйста. Я тебе обещаю, что все у нас будет хорошо.  – он наконец поднял на меня свои до безобразия великолепные глаза и очень тяжело вздохнул.
-Это не очень хорошая мысль, нам не стоит…
-Нет, нам стоит, правда. Я слишком долго ждал, тормозил и творил хуй знает что, чтобы теперь просто отпустить тебя.
-Ты идиот, ты же вот меня только что обозвал стервой, ты…  - в общем, Билл просто закатил глаза, почувствовав, что добром такое пламенное начало речи не кончится и, наклонившись ко мне, бесцеремонно стал целовать меня в губы. Я не могла угомониться, поэтому отпрянула от него, лихорадочно замотав головой из стороны в сторону. – Нет, нет, нет, не смей даже… - Но Билл, небрежно кинув на перила лестницы мою кофту, которая, впрочем, тут же шлепнулась на землю, положил ладони мне на щеки, не давая вертеть головой и отнекиваться, и снова прильнул к моим губам. И моя жалкая попытка выдавить что-то на подобии «отстань» закончилось лишь тем, что Биллу удалось залезть языком в мой рот и… Я разрывалась между тем, что я не могу, вот просто не могу быть с Биллом, и диким желанием стать его девушкой, ну и женой, детишек ему, там, нарожать… В общем, обычная девическая цепочка в голове: поцелуй-женитьба-дети, при том, что он всего лишь встречаться предложил. Опять. Но его язык со штангой просто сводил меня с ума. Вот что-что, а поцелуй с Биллом окончательно заставлял меня потерять голову и невероятно завестись.
«Боже мой, я стою посреди Лас-Вегаса и целуюсь с Биллом Каулитцем.  Ебаните меня калиткой, кто-нибудь, прошу вас…» - я закрыла глаза, почувствовав, что сейчас либо ебнусь в обморок, либо заплачу от счастья и отчаяния одновременно, меня пробивало на дрожь и ноги подкашивались. Но в тот великий и кульминационный момент, когда я была готова позволить Биллу все и прошептать, что я навеки принадлежу ему одному, я почувствовала, что он отстранился от меня, да так, будто его от меня оттащили силком, за уши. А потом я услышала такое жалобное, фирменное Каулитцевское «ай, ой, блин, айайай, епрст, а-а-ай». Я открыла глаза, и поняла, что про уши я угадала, и сейчас у меня остановится сердце от ужаса.
-(русский) Ира?! Что, твою мать, ты делаешь здесь?! Это что за лось еще рядом с тобой?!
У меня задергался правый глаз.
-Э… Папа?!
Значит так: стоит мой блудный отец, которого я два года не видела, посреди Вегаса, держа за ухо Билла, который чуть ли уже не рыдает, не говоря уже о том, что ему и так весь день хронически не везло, и рядом с ними девица в красном платье, сверлящая влюбленными глазами моего папу. Тут открывается дверь ресторана, из которого выходят Георг и Густав, которым, судя по всему, на сегодня не хватило острых ощущений, и удивленно смотрят на нашу скромную компанию. И я готова провалиться сквозь землю.