***

Слуга поспешно влетел в небольшую боковую комнату под винтовой лестницей.

- Их сиятельство желает видеть Вас. Оно было разоблачено и поймано сегодня на закате. Оно будет здесь с минуты на минуту, Вас ждут, - дрожащим от нервозности голосом пролепетал посланник.
Выпалив эту фразу на одном дыхании, слуга тотчас согнулся в подобострастном поклоне, резко выпрямился и застыл, глядя округлившимися в благоговейном страхе глазами на того, кому она была адресована.

Его таинственный собеседник также замер, и на непродолжительное мгновение в комнате воцарилась мертвенная тишина. Затем высокий, грузный мужчина резко отодвинул тяжёлый дубовый стул,  тяжело поднялся из-за стола и, более не медля, начал одевать что-то на голову.

Начиналась гроза.

В комнатушке царил почти кромешный мрак. За высоким арочным окном в романском стиле, закованным чугунной простой решеткой, бушевала грозная стихия. Ослепительные, страшные, вселяющие суеверную дрожь разряды молний беспощадно рассекали иссиня – чёрное, грохочущее небо, лишь на короткие мгновенья разгоняя заполнявшую помещение тягучую тьму.
Мужчина подошел к окну. Его шаги гулким эхом отдавались в голове посланника.

Разряд…

Комната осветилась голубоватым светом, и на миг смутные  тёмно – серые очертания мебели приобрели отчётливость и краски – от массивного антикварного стола на гнутых ножках до напольных часов высотой чуть ли не до самого потолка, нагнетающих ещё большее напряжение в атмосфере комнаты громкими мерными ударами бронзового маятника. А смутный силуэт загадочного собеседника слуги, осветившись всполохом молнии, превратился в человека,  при случайном столкновении с которым где – нибудь в своём городе Вы бы непременно вздрогнули, тут же опустили бы глаза, и, поёжившись, поспешили бы перейти на другую сторону улицы.

Бедный слуга, сдавленно пискнув от ужаса,  втянул голову в плечи и попятился к двери.
Около окна стоял человек, однажды избравший своим жизненным предназначением самую зловещую и кровавую профессию на свете. Это был палач.

Белая рубашка его из простого хлопка была расстегнута наполовину, обнажая мощную грудь, как будто высеченную из камня. Рукава рубашки были закатаны по локти, тем самым предоставляя на всеобщее обозрение сильные, уродливые, волосатые руки со вздувающимися жилами и  большими ладонями. Левую руку палача, чуть выше запястья, как раз в том месте, где на ней вылезала вена, пересекал шрам.
Шрам был белым, широким, и, по – всей видимости, уже очень старым.

Слуге было безумно любопытно, при каких же загадочных обстоятельствах этот человек получил подобное увечье, но, разумеется, он не нашёл в себе сил отважиться задавать палачу какие-либо вопросы об этих мрачных страницах его прошлого.

Кожаный фартук был туго повязан на атлетически-узких бёдрах мужчины. Задница у палача была крепкая, но маленькая, как у всех  образцово-брутальных мужиков. Вся его фигура была коренаста, крепко сбита, непропорциональна и уродлива, однако при этом всё тело его так и дышало здоровьем и той силой, которая даётся от рождения только истинным богатырям.  Грязно - серая, мешковатая маска полностью скрывала лицо мужчины. Единственное, что возможно было на нём увидеть помимо плотной ткани - это виднеющиеся в прорезях большие и добрые голубые глаза.
- Эй, ты, черт окаянный, чего горланишь-то?! Веди уже меня к Самой, не мешкай! Чует моя костлявая рука,  нас ждёт кровавая и долгая расправа…

Палач решительно направился к двери, взяв свой огромный нож, на котором чернели въевшиеся застарелые пятна, несомненно напоминавшие ничто иное, как...
Но мы, пожалуй, оставим вопрос об их происхождении на усмотрение нашему дорогому Читателю.
Слуга, пресмыкающийся перед палачом в священном ужасе, семенил впереди него, и лишь маленький светильник освещал им путь в лабиринтах коридоров и на винтовых лестницах мрачного особняка, принадлежащего древнему аристократическому роду.

Лестничный пролёт,  другой, затем ещё один. Всё ниже и ниже спускались палач и его незаметный спутник, как будто опускаясь в тёмные глубины Ада, в которых обречены коротать оставшуюся им вечность, безо всякой надежды на спасение, грешные души,  от мелкого ярмарочного шулера  до кровавого беспощадного тирана. Грузные шаги палача были отчётливо слышны во всех пустующих покоях замка, мимо которых проходило двое мужчин, приближаясь к месту своего назначения…

Спасибо, огромное спасибо!

Я тоже обожаю эту пьесу! И еще "Мещанин во дворянстве". Мольер - великий человек!

Еще раз спасибо!