OTBEPTKA, да ничего, все нормально. Кстати, ник странный, особенно когда нужно к тебе обращаться.
* * *
POV Bill
Утро. Лучи весеннего солнца заглянули в дом. Смотрю в окно, и вставать не хочется. Томик рядом со мной, я глажу его шелковистую огненную шерстку, а он, прикрыв глаза, балдеет. Ричи убежал завтракать. А я не могу отойти ото сна. Мне снился Том. Он вернется ко мне. Сегодня я проснулся с улыбкой на губах. Я все еще чувствую его дыхание рядом со мной, его пальчики на моих губах. Сон был настолько реален, что я чувствовал его тепло. Меня всегда поражало то, насколько он горячий. Словно внутри него огонь.
Тут мои мысли прервал умилительный зевок лисенка. Он встряхнул головой и сонно посмотрел на меня своими карими глазками. Сейчас в свете восходящего солнца они будто сверкают.
- Ну что, малыш? – касаюсь его ушек, и меня будто обдает током. Это ощущение… Это чувство… Как во сне, когда я касался ушек Тома. Так, пора лечиться… Отметаю наваждение и пытаюсь собраться с мыслями. Вспоминаю вчерашний день, и понимаю, что не ложился в кровать… Я уснул в кресле… Может, дед меня переложил? Но ведь он не за что бы ни разрешил Томику лечь со мной. Или лисенок сам потом пришел? Как же все странно. Еще и эти соринки грязи на кровати, от Ричи наверно. Пора бы и его помыть.
- Ну что, Томик, пойдем завтракать? – спрашиваю у лиса. Тот лишь посмотрел на меня. Что ж, молчание – знак согласия.
Лениво поднимаюсь с постели и потягиваюсь. Сегодня новый день.
* * *
Вот блин… Я так хотел порисовать лисенка, а предки затеяли большую весеннюю уборку в доме. И ведь все бы ничего, ведь у меня нога больная, и Анна тут как тут: «Почему я должна убираться, а Билл будет со своим лисом обниматься?!». В итоге мне тоже придумали «работенку». Я буду мыть пол, и вытирать пыль (горы пыли) на чердаке. Раньше там хотели сделать четвертый этаж, но подумали, что это будет слишком помпезно, да и комнат вполне достаточно. Так что чердак под крышей сделали, так сказать, комнатой всякого барахла. Настоящий рай, для тех, кто любит антиквариат. Там хранятся вещи еще со времен детства бабушки и деда. Еще там где-то мои старые игрушки завалялись. В общем, работы мне на весь день и ночь.
Томик быстро освоился в доме. Ходит за мной попятам. И Ричик тоже. Я им благодарен даже, что они со мной.
С полом я разобрался, теперь надо выложить все из коробок и протереть от пыли. А коробок здесь не сосчитать. Смотрю на животных, чтобы хоть немного приободрить себя. Ричи где-то откопал мячик и теперь гоняет его по чистому полу, а лисенок смотрит на него как на ненормально и пятится назад, подальше от разыгравшейся собаки. А потом смотрит на меня типа: «Он свихнулся?». Я улыбаюсь и глажу его по спинке. Снова пытаюсь взяться за работу, но чувствую на себе пристальный взгляд карих лукавых глаз.
- Ну что ты смотришь на меня?
Лис снова молчит и склоняет голову набок, будто говоря: «А я что? А я ничего…». Ух, блин. Рыжая наглая морда.
- Хватит уже отвлекать меня своими глазищами, а то и до завтра не закончу.
Лис все продолжает пялиться. Может, он есть хочет? Да вот только тридцать минут назад шесть котлеток слопал. Ну и проглода. Чем он только в лесу питается… Так! Все! Работать и еще раз работать, Каулитц!
10 часов спустя.
Так, семь чайных сервизов, шесть коробок с детской одеждой, три коробки с антикварными часами, десять коробок со старыми книгами, целый шкаф кувшинов и ваз, девять уже неработающих светильников, сундук бабушкиного тряпья, чемодан дедушкиных инструментов, небольшая коробочка красных и розовых свечей (видимо, дед и бабушка у меня по молодости были романтиками), две коробки серебряной кухонной утвари и пять коробок с игрушками. Причем почти все игрушки вроде как мои. Бабушка говорила, что я когда-то приезжал сюда с папой и мамой. Я был такой маленький и хорошенький, что все родственники съехались, чтобы надарить мне игрушек. Естественно, все я их с собой взять не мог, и многие остались здесь.
Теперь мне остались только две коробки (слава Богу!!!), оставшиеся на самом низу. Интересно, чьи же ряды они пополнят. Скорее всего снова книги.
- Ну что, Томик, торжественный момент? Открываем последние коробки? – спрашиваю, спящего у меня под боком, лисенка.
Открываю первую коробку. Альбомы. Старо-древние. Что ж, это интересно. Наверно тут и я маленький есть и мама. Достаю первый альбом в бордовой бархатной обложке. На первой же странице свадебная фотография бабушки и деда. У Натали шикарнейшее платье. И сама она прекрасна, я бы взял такую в жены, не будь я гей и влюблен в Тома. Дед вообще нечто. Волосы длинные как у меня, и вообще будто я на фото, только полнее и старше. И кто еще из нас «эта… которая на метле летает». Да у него волосы во все стороны. Переворачиваю страницу и там их фотки из свадебного путешествия, они ездили на Гавайи. Дальше идут светлые и радостные фото возле пальм и достопримечательностей. И вот, наконец, фотография мамы. Совсем малышка, где-то полтора года. А вот она постарше. Хм, и снова детские… Они с последовательности сбились? А это что? На фото мама лет пяти и еще ребенок, похожий на ту, что на предыдущей странице. Может, какая-нибудь двоюродная сестренка? Ведь у мамы никогда не было родных братьев и сестер. Но что двоюродная делает в семейном альбоме? Я совсем запутался. Снова эти двое. Это определенно мама и еще одна девочка, младше ее года на четыре. Кто она? А вот и семейное фото. Бабушка, дед, моя мама и снова эта девочка. Дальше шли фото и остальных родственников. Беру следующий альбом. Здесь моя мама уже красивая девушка лет восемнадцати, а этой девочке уже пятнадцать. И они всюду вместе. Столько смеха и радости в этих глазах. Мама так никогда не радовалась при мне. Следующий альбом, белый с розовыми узорами. Свадебный. Свадьба… этой самой девочки. Здесь ей восемнадцать. Она такая красивая, что дух захватывает, несмотря на скромное белое платье. А ее муж красивый мужчина лет двадцати пяти. На фото гостей мелькает и мама. Странно, получается, она вышла замуж раньше Симоны, хоть и младше ее. Следующий альбом. Чисто белый. И вот они… Мои родители. Моя мама. Мой… отец. Странно, он блондин с зелеными глазами. Не таким я его представлял. Маме здесь примерно двадцать три. Написано, что 1989г. Странно, в этом же году я родился. Получается, она залетела и выскочила замуж? Весело. Может, это не мой отец вовсе. Я ж с ним даже не похож. Еще веселее. Может, Том был прав, когда намекнул, что моя мать шлюха?
- Бл*дь, - с яростью закрываю альбом. Лис тут же дернулся и проснулся. – Ой, Томми, прости, я не хотел тебя разбудить, - глажу рыжую шерстку. Лис снова положил голову на лапки, предварительно разомнув когти. Ну, прелесть же…
Достаю следующий альбом. Голубенький, как дневное небо. Если я не ошибаюсь, то здесь должны быть мои фотографии. Странно… Совсем пустой. Должно быть, не стали меня фотографировать, я без косметики страшненький был. А, нет. Есть одна, в середине. Меня забирают из больницы, после того как я упал с велика. Здесь только я, Симона и врач. Фото было бы куда лучше, если бы здесь был и мой отец. Ощущение, будто все фото, вынули до этого момента, а дальше все фотографии у меня дома в Германии. Заберу ка я этот альбом. Он же вроде как для меня куплен.
Что ж, вот и последняя коробка. Ура!!! Открываю ее и… умиляюсь. Мои детские альбомы и какой-то странный стеклянный домик. А у домика и шнур есть с вилкой. Надо бы посмотреть что будет, если его включить в розетку, но потом, сейчас альбомы моих каракулей. Их всего три. В первом мне годиков пять… Ну совсем каракули, ничего не понятно. Во втором уже появляются очертания разных животных. В третьем разные «Черепашки ниндзя», «Бетмен» и т.д. А вот на предпоследней странице что-то непонятное. Четыре человечка, травка, солнышко. Один большой человечек – женщина, потому что сверху типа большая копна волос, другой большой человечек – мужчина, и еще двое маленьких – совершенно одинаковых. Что это? Моя семья в моих мечтах? Хм, странно, почему два маленьких человечка? А может, это и не я вовсе рисовал? Так, ладно… Следующая страница и последняя. О-па-на. Стих… Причем, на немецком и странного содержания. Но в этом что-то есть. Каракули еле разберешь, неужели это я написал? Я пишу стихи всегда, сколько себя помню. В больнице особенно часто писал. Это получалось неосознанно. Самыми странными строчками в стихе мне показались эти:
«Тени хотят меня забрать»
«Мы с тобой очень похожи,
У нас с тобой одна кровь»
«Не разлучайте нас»
«Не отпускай меня, иначе я уйду в ночь один»
Кто этот человек, которого я так прошу не отпускать меня? Почему у меня с ним одна кровь? Какие еще тени хотят меня забрать? И кто нас хочет разлучить? Тени? Как же все непонятно. Спрошу потом у бабушки, а сейчас я так устал, что просто хочу спааать… Все завтра. Как говорит дед: «Утро вечера мудренее».
Отредактировано Céleste mai (02.08.2011 22:27:46)