Бро!)

Я уже испугался, что ты не прийдёшь).
Конечно, приму, что за вопросы?)

Не знаю, пришло, когда посуду мыла, честное слово).

Хэй, Бро, не надо так говорить. Я уверена, что всё пойдёт)

Ох, дорогой мой, это только начало).

Спасибо большое, Бро).

Маша!)

Во-первых, спасибо огромнейшее, что ты зашла в эту тему. Я очень рада, честно. Хотелось узнать твоё мнение).

Данке большое, спасибо.*

Спасибо. Прода поправлялась несколько раз, я очень хочу всегда попадасть в точку).

Спасибо тебе за столь приятные слова. Они ободряют). Спасибо.*

Спасибо, Бро). Я старалась.

Камил, привет, дорогая).
Я очень рада, что ты зашла ко мне.
Да, ты права, это только увертюра, только пролог, только начало...
Дальше - больше).
Спасибо тебе, я очень рада). Надеюсь - не разочерую тебя.*

Аааа!
Сестра пришла). Я так рада. *__*

Да, тут ты права. Я ещё такого не писала... точно).
Сюжет очень сложный.

Полякова - моя любимая). Я буду подстаиваться под её стиль и, думаю, получится что-то).
Спасибо, сестра). Рада, что ты не забыла меня.

Спасибо большое).

Юля, спасибо тебе большое.*
Я рада видеть тебя в своих читателях.
Читала? Ох, замечательно). Тоже очень нравится книга.
Спасибо.*

Маш, прода в понедельник. Точно).

Настёнка-Сластёнка, конечно, принимаю).
Очень рада тебе.
Спасибо.*

●          ●          ●

Я думала, что мне станет легче на улице. Направилась я по привычному маршруту – вниз по узкой улочке, к дому с облупившейся красной крышей. К Густаву. На душе по-прежнему было тошно, беспокойно.
Вдруг я поймала себя на мысли, что мне хочется убежать, спрятаться – и от людей тоже… Как будто люди, окружающие меня, сами были только частью морока. И в каждом из них пряталось то существо их зеркала.
Наконец я добралась до дома, в котором жил Густав, - странно, мне показалось, что я шла быстро, но времени ушло куда больше, чем обычно! Поднявшись на третий этаж и нажав кнопку звонка, я молила только о том, чтобы Густав оказался дома.
Где-то за соседней дверью громко играла музыка, нервное техно. Я невольно прислушалась…
«Accusatus, judicatus, in aeternum damnatus est».
«Обвинен, осужден, проклят навеки», - машинально перевела я. Лучше бы я этого не делала, черт возьми…
За дверью, наконец, раздались шаги, как раз в тот момент, когда мне стало невыносимо находится наедине с собой.
- Привет, - произнес Густав, открыв дверь.
- Почему ты так долго?
- Прости, - улыбнулся он. – Не сразу услышал звонок…
«Ну да… Надо бы убить этого соседа к чертовой матери. В квартире Густава слова солиста звучат особенно громко. Просто невыносимо»…
- Как ты его терпишь?
– Он подросток. И совсем неплохой пацан, - объяснил Густ. – Кофе будешь? Или всё же – чай?
- Чай, да, - кивнула я.
- Блэр, может, тебе пока просто отдохнуть?..
- Дело не в этом. Дело в моем воображении. Я не могу им управлять…
Кофе я перестала пить из-за повышенной нервозности, впрочем, вспомнив о своих сегодняшних глюках, я поняла, что зеленый чай не очень-то и успокаивает.
- А, давай, лучше кофе, - решила я. – Все равно мне продолжают мерещится всякие твари в собственном отражении.
Густав ничего не ответил, просто покачал белобрысой головой и пошел на кухню.
Я осталась одна, но тут я ничего не боялась. Странно, у Густава в квартире не было места безмолвным теням и не было пространства для моих странных фантазий.
На столе лежала стопка книг.
Я машинально взяла верхнюю. Открыла и тут же отдернула руку. Книга упала, распахнувшись на первой странице.

«ФАУСТ Иоганн — доктор, чернокнижник, живший в первой половине XVI в. в Германии, легендарная биография которого сложилась уже в эпоху Реформации и на протяжении ряда столетий является темой многочисленных произведений европейской литературы. Данные о жизни исторического Ф. крайне скудны. Он родился, по-видимому, около 1480 г. в городе Книттлинген, в 1508 г. при посредстве Франца фон Зиккингена получил место учителя в Крейцнахе, но должен был бежать оттуда, преследуемый согражданами. В качестве чернокнижника и астролога он разъезжал по Европе, выдавая себя за великого ученого, похвалялся, что может сотворить все чудеса Иисуса Христа или же «воссоздать из глубин своего познания все произведения Платона и Аристотеля, если бы они когда-нибудь погибли для человечества» (из письма ученого аббата Тритемия, 1507)».

Когда Густав вернулся, я тут же спросила его:
- Почему у тебя эта книга? – я старалась говорить спокойно, но получалось не очень удачно.
Он поднял на меня свои удивлённые глаза.
- Из-за тебя, - ответил Густав. – Помнишь, ты когда-то рассказывала мне об этом… Что в этом такого? Кстати, мерзавец был еще тот…
- Знаю, - кивнула я. – Но все еще пытаюсь его понять…
Да, ничего удивительного в том, что у Густава была эта книга, не было. Но почему же меня будто током ударило? Может быть, меня опять предупреждают, чтобы я не лезла на чужую территорию?

Всю ночь мне снились странные сны. Это были даже не сны, а обрывки видений. Я просыпалась в холодной поту, вскакивала, пытаясь вспомнить, что же было…

Человек с прозрачными глазами, следящий за маленькой девочкой, - она играет в классики на улице, тонкие, смешные косички, дурацкий берет и клетчатое пальто.
Человек шепчет одними губами:
- Dabar-hammelek…

Какой-то дом. Пустой. Призрачная фигура женщины, скорее – тень в окне, кажется мне.
И – когда она смотрит на меня и собирается что-то сказать, я готова зажать уши. Я не хочу слушать больше эту фразу, мне страшно – откуда мне знать, почему от некоторых сочетаний букв становится тяжело дышать и там, в груди, появляется страх, откуда?
Она улыбается.
- «Подходит – не отложит Встречу – находит Дом – и вот – находит Дверь – много замков – она лишь свой откроет – входит: «Знакомы со мной, Сэр?»
Тихий ответ – свидетельство Признания – дерзко – как Враг – и поспешно – как Друг – Дом украшен Крепом и Льдинками к Богу несет  Одного из нас».