-///-
- Ох и странный же он, - проворчала мать, осторожно отодвинув пальцем клетчатую занавеску и с интересом заглядывая в окно – Гляди-ка, Том, он несёт молоко.
Жаркое утро в крохотной деревушке неподалёку от Уэстона постепенно перетекало в не менее жаркий день, и солнечные лучи разливались по дорогам, по тропкам, по низеньким крышам домиков, так и норовя затечь в прореху меж досками или просто прохудившуюся черепицу. Моя мать, увлечённо разглядывая залитую солнцем улочку в небольшой промежуток между занавесками, с укором качала головой. Нетрудно было догадаться, кого именно она увидела за стеклом.
- Почему бы ему не нести молоко? – раздражённо отбросив скучный любовный роман, найденный на книжной полке спальни, воскликнул я – Он вполне обычный человек, мам.
- Вполне обычный попугай, - отрезала мать, нахмурившись – Бедная, бедная Катарина, верно, совсем не знает покоя от горя. А тут ещё этот, - женщина пренебрежительно фыркнула, резко кивая в сторону окна – Не покажется мало позора. С таким-то братцем.
Первые полсекунды я пытался понять, что именно имеет в виду мама, но, отчаявшись, выпалил:
- О чём ты?
Мать закусила губу, надеясь взрастить во мне любопытство этой недолгой паузой. Я из чистого упрямства принял абсолютно безразличный вид, и несколько секунд мы просто слушали лай полуденных собак за окном.
- Катарина, его сестра, живёт через несколько домов от нас, - не выдержав тишины, заговорила мать - Их родители погибли на прошлой неделе, грузовик мчался навстречу, кто-то не справился с управлением...
- Это правда? – севшим голосом перебил я – Ты уверена, мам?
- Ну конечно, сынок, - мать, как могла, изобразила сочувствие – Потому он и приехал сюда.
В моём положении стоило упереться локтями в столешницу и запустить пальцы в волосы. Но я продолжал сидеть на колченогом кухонном стуле, да и брейды не позволяли.
Я никак не мог совместить воспоминания об улыбающемся и вполне довольном жизнью Билле с привычным шаблоном поведения после смерти близких. Билл должен был быть тихим, мрачным, замкнутым. Но, кажется, я просто не знал его.
- Томас, если тебе нечего делать, - недовольно проворчала мать, бесцельно переставляя чашки со стола на кухонную тумбочку – Сходи на озеро, выкупай Йохана.
Йохан – мой шестилетний брат. Когда родители поняли, что я вряд ли собираюсь возвращаться на малую родину, то решили обзавестись ещё одним ребёнком. Вседозволенность и любовь родителей, которая явно была припасена для меня, но в силу обстоятельств так и не растрачена, не привели ни к чему хорошему. Йохан рос чёртовым маленьким эгоистом и ничуть не питал ко мне братских чувств.
- На озеро, мам! – братец, с оглушительным топотом сбежав по ступеням с верхнего этажа, пронесся мимо меня и затормозил посреди кухни, рядом с матерью – Идём на озеро!
- Я не могу, сынок, много дел дома, - нежно отозвалась мать, отвлекаясь от грязной посуды и поглаживая Йохана по макушке мокрой ладонью – Сегодня с тобой сходит брат. Так ведь, Том?
- Именно так, - устало выдохнул я, уже представляя, сколько натерплюсь за день.
- А отец? – встряхнув головой, словно собака после купания, воскликнул Йохан – Он очень занят?
Очевидно, брат не хотел отправляться на озеро в моей компании, ровно так же, как и я с ним. Но, что было не ясно Йохану, то было ясно мне – отец до вечера пробудет на работе, а может, даже и до ночи, потому как автозаправщик может понадобиться людям в любое время суток. Ну а мать, закончив домашние дела, отправится в школу, потому что школьная учительница, помимо основных обязанностей, так же берёт на себя и обязанности завхоза.
- Очень занят, - подтвердила мои мысли мама, закручивая вентиль крана – Отправляйся с Томом, и не спорь, негодник.
Йохан скорчил мне гримасу и, схватив со стола печенье, отправился переодеваться, а я только вздохнул в ответ. Весёлая предстоит прогулка.
- Том, следи за сорванцом хорошенько, - сказала мать, вытирая руки полотенцем – А то ещё натворит дел.
Say, it's only a paper moon,
Sailing over a cardboard sea,
But it wouldn't be make believe,
If you believed in me.
Озеро находилось в километре от нашего дома, и когда мы с Йоханом наконец дошли, я был практически счастлив. Разноголосый гомон и детский смех, крики мамаш, которые боялись, что непоседливые чада заплывут слишком далеко, гарканье чаек – всё это в одно мгновение оглушило меня, и я не успел заметить, как Йохан вытянул свою скользкую ладошку из моей руки и кинулся, очевидно, к друзьям-приятелям.
Когда я отправился искать место, с которого удобно было бы наблюдать за братцем, и желательно в тени, до меня донеслась оживлённая песня Эллы, и я испытал сильнейшее чувство дежавю. Я обернулся, ища глазами источник звука, и неожиданно в поле моего зрения оказался Билл, прислонившийся спиной к шершавому стволу раскидистого неизвестного мне дерева. Он сидел в тени, на клетчатом одеяле, вытянув длинные ноги, на этот раз облачённые в белые лёгкие брюки, и держал в руках толстую книгу. Лицо его было сосредоточенным и позволяло допустить мысль о том, что он сейчас совершенно не в этом мире. Зачитался.
Рядом с ним, в невысокой густой траве сочно-зелёного цвета лежал радиоприёмник, негромко певший голосом Эллы Фицджеральд.
Я нашёл в толпе смуглых коротко стриженых мальчишек моего брата, весело плескающегося в воде, и с чистой совестью направился в сторону Билла. К тому же, под его деревом, скорее всего, будет отлично наблюдать за Йоханом.
- Привет, - весело поздоровался я, приземляясь на траву рядом с Биллом.
Билл вздрогнул от неожиданного и громкого приветствия, но когда поднял на меня взгляд, широко и тепло улыбнулся.
- Здравствуй, Том, - сказал он, захлопывая книгу и протягивая руки к приёмнику – Что ты здесь делаешь?
Я смотрел, как Билл тонкими белыми пальцами закручивает рычажок громкости на приёмнике, и думал, что он весь – до странности идеален. Сегодня он был накрашен не так ярко, как в прошлую нашу встречу, и потому взгляд не казался чересчур агрессивным. Отверстие для шеи в широкой майке было слишком большим, так что ткань сползала на один край, снова открывая нежное плечо с созвездием маленьких родинок на коже. Дреды, неаккуратно собранные в хвост, и вовсе вызывали умиление, да и вообще этот загадочный Билл, к моему удивлению, пробуждал во мне какую-то щемящую, доселе неизвестную нежность.
Конечно, если я поделюсь с ним этим своим наблюдением, он вряд ли меня поймёт. Да и вообще я не знаю, как мне вести себя с ним после утренней новости.
- Слежу за братцем, - хмыкнул я в ответ, небрежно взмахнув рукой в сторону озера – А ты? Отдыхаешь?
- Можно сказать и так, - улыбнулся Билл, меняя позу, скрещивая ноги по-турецки, и смешно, почти растерянно оглядываясь – А где же брат?
Йохан выбежал из-за пышного зелёного куста, как раз после слов Билла, будто мы все были героями многосерийной мелодрамы. Наверное, такие внезапные появления случаются только там.
- Том, мы с мамой договорились, и я должен быть дома к трём, но можно я ещё немного... – брат осёкся, заметив Билла и, подбежав ко мне поближе, нагнулся к самому моему уху, чтобы заговорчески прошептать – Мама говорила, что он странный, почему ты разговариваешь с ним?
Я, опешив от внезапного доверия брата, несколько секунд молчал. Билл слегка нахмурился и выглядел очень мило, глядя на меня и брата исподлобья.
- Ничего он не странный, - едва слышно шепнул я в ответ – И вообще, веди себя нормально.
Я отстранил шестилетнего поганца от себя, и растянул губы в улыбке.
- Билл, это Йохан, - сказал я - Иногда он ведёт себя как совершеннейший кретин, ты его прости, хорошо?
Билл прыснул в кулак, кивая мне и таким образом давая понять, что ответ положительный. Йохан нахмурился, едва ли понимая значение слова «кретин», и я подумал, что за ужином об инциденте обязательно узнает мама.
Озеро волновалось мелкой рябью, и сливалось с небом в одну сплошную серо-голубую бездну, населённую сахарными барашками-облаками. Широкие зелёные листья деревьев шептались на ветру, и чёлка Билла, выпроставшаяся из-за уха, чуть заметно дрожала над его глазами. Билл, смешно надув щёки, сдул прядку, и взглянул на Йохана.
- Ты чего такой смурной? – насмешливо спросил он, вероятно, догадываясь о содержании ответа на свой вопрос, но всё равно улыбаясь.
Йохан, который секунду назад напоминал хомяка, внезапно улыбнулся. Я растерянно смотрел то на Билла, то на брата, совершенно не понимая, как им вообще удалось найти общий язык.
- Что ты читаешь? – несмело шагнув к Биллу, поинтересовался брат, и не без труда стянул с плеч надувные нарукавники – Книжка такая толстая.
- Это Андерсен, - ответил Билл – Ты любишь сказки?
Your goodbye...left me with eyes that cry
How can i....go on dear without you
You took the part....that once was my heart
So why not take all of me.
Йохан, позабыв про всех своих друзей, лежал рядом со мной на клетчатом одеяле Билла, и мы, в который раз замечая, что Элла на радио слишком популярна, слушали сказки Андерсена, которые читал нам Билл.
Я не уставал комментировать некоторые моменты, и вскоре Йохан присоединился ко мне. Билл хмурился, сдерживая смех, и старательно принимал обиженный вид. Было спокойно и радостно.
Странно, но я не замечал, что мой брат вполне сносный собеседник.
Дети вместе с родителями уже покинули берег озера, и потому вокруг слышался лишь плеск волн. Я лежал на спине, разглядывая пушистые шмотки облаков и вечернее золото неба, виднеющиеся в просветах между кустистыми ветками дерева.
- Наверное, уже поздно и пора домой, - сказал Билл, захлопнув книгу, и деловито поинтересовался – Мы ведь с вами соседи?
- Да, - в тон ему и заодно в один голос отозвались мы с братом.
Под песни, льющиеся из динамика радиоприёмника, мы собрали с травы вещи, и я, заметив, что в сумке Билла явно не одна книга, галантно предложил свою помощь.
Билл рассмеялся, и даже возразил что-то насчёт того, что он совсем не кисейная барышня, но сумку всё же отдал.
Йохан скакал вприпрыжку по извилистой дороге, на несколько метров обгоняя нас, а мы с Биллом медленно шагали, едва не загребая ногами дорожную пыль. Как ни странно, мои утренние сомнения и нерешительность отступили, хотя я до сих пор не понимал, как Билл мог так легко перенести смерть родителей.
- Через лес дорога короче! – крикнул Йохан, заворачивая на узенькую, поросшую высокой травой тропку – Давайте пойдём здесь!
- Идёт! – зычно отозвался я, складывая руки у губ рупором – Мы догоним!
Йохан кивнул и исчез за деревьями, росшими довольно близко друг к другу. Билл, внезапно и очень подозрительно побледнев, приблизился ко мне, почти касаясь своей рукой моей ладони.
- Уже смеркается, Том, - тихо произнёс он, сжимая в кулаке ткань рубашки на моём плече – Ты уверен, что идти через лес безопасно?
Я невольно зашипел, так как Билл, наверняка неосознанно, но прошёлся ногтями по моей коже.
- Неужели боишься? – усмехнулся я, когда плечо перестало саднить – Билл?
Билл замолчал, всё ещё сжимая моё плечо.
Летом сумерки долго не наступали, но когда темнота всё же накрывала землю, то сгущалась очень быстро. Солнце зашло около десяти минут назад, но в чернильном небе уже показались первые молочные брызги звёзд.
Когда мы наконец вошли в лес, Билл судорожно вздохнул, а я усмехнулся. Всё-таки, напуганным он выглядел крайне трогательно, и я, не сдержавшись, обвил его талию рукой, притягивая поближе к себе. Билл не сказал ни слова, и вскоре, нащупав мою руку, оплёл ладонь своими прохладными длинными пальцами.
- Видишь, уже дома виднеются, - успокаивал я его, на самом деле не видя меж деревьями никаких домов.
Я слышал шорох, видел то и дело мелькающую в темноте белую футболку Йохана, и на этом был спокоен. Билл же, до хруста сжимая мою руку, доверчиво жался ко мне тёплым боком, и я поймал себя на мысли, что очень обрадуюсь, если этот лес вообще не закончится.
Когда сквозь ветки просочился оранжевый свет одинокого фонаря, Билл окреп духом, и смущённо отпустил мою руку. Я разочарованно вздохнул, шагая за ним под свет фонаря, на широкую дорогу.
То, что нам с ним нужно в разные стороны, расстраивало как никогда.
- Я пойду, - сказал Билл, опустив взгляд.
- Да я тоже, - неуверенно отозвался я.
Глупые настырные мотыльки бились об горячий круг плафона фонаря, отчего на лице Билла плясали причудливые тени, делая его притягательным, даже слегка таинственным.
Я настолько залюбовался, что не смог заметить внезапного выпада Билла в мою сторону. И очнулся только когда тёплые, чуть влажные, и очень мягкие губы Билла коснулись моей щеки.
- Ты мне очень нравишься, Том, - тепло улыбнувшись, сообщил Билл, и уже развернувшись, бросил через плечо – Спокойной ночи.
Я завороженно смотрел в узкую спину Билла около двух минут, растерянно приложив ладонь к горящей щеке, и подумал, что не помню, когда Билл успел забрать у меня свою огромную сумку.
