Нет любви нежнее и вернее,
Чем у диких белых лебедей.
Нет сердец ранимей, горячее,
Не найти любви похожей у людей…
Автор неизвестен

Музыка: Ванесса Мэй ft. Dj Clavka - Amelie (Вконтакте точно есть, поищите)

По сцене кружились два парня, а остальная труппа, расположившись на зрительских местах, с широко открытыми глазами, наблюдала за их движением.
Поддержка, переворот и замерли. Снова, по кругу, изысканно выигрывая пантомиму, сохраняя каменные лица и стараясь прятать озорной огонёк в глазах. Для них это было невыносимо смешно – лучшим друзьям играть влюблённую пару.
Они резко развернулись, совершенно не попадая в заданный ритм, но, тем не менее, сохраняя свою виртуозную игру и движения. Это была обычная импровизация, коей в балете фактически не пользуются. Это была инициатива самих танцоров.
Стоп-кадр. И снова срываются с места, так синхронно, что не верилось в импровизированность игры. Казалось, что он репетировали долгие месяцы, по нескольку часов в день, без сна и отдыха.
Самый край сцены, ускорение ритма и снова по кругу. Это должны быть лебеди, но, по-видимому, лебедей штормило, потому что они метались из стороны в сторону, на нереальной скорости выписывая все пируэты.
- Если они так выступят на концерте, то в следующий раз мы сорвём кассу, - прошептал кто-то из зала. Все безмолвно с ним согласились, продолжая наблюдать за актёрами.
Шпагат. Синхронный, но немножко разный по длине. Да хотя какая разница?
Резкий подъём, поддержка, прыжок. Замерли, мельком окинув взглядом зал и усмехнувшись. Стало ещё веселее – приводить всех в ступор.
Один прогнулся, второй подхватил его, поднимая высоко над головой и снова садясь на шпагат. Мостик, поданная рука и снова оба на ногах…
Оступ.
Один из танцоров поскользнулся на гладком полу, но второй моментально подхватил его, стараясь обыграть это так, будто всё в порядке и это лишь один из элементов игры. Все поверили.
- Спасибо, - шепнул парень, делая мимолётное движение в сторону губ партнёра, но тут же резко отстраняясь и подмигивая. Он резко прогнулся назад, увлекая за собой второго, но тот смог встать на ладони первого и мостиком перейти на противоположную сторону.
Глаза первого танцора блеснули, выдавая лёгкое раздражение от этого манёвра, но это быстро пропало, стоило только танцу вновь закрутить их.
Они кружились по сцене, не замечая уже никого, кроме друг друга, кроме своих движений, действий и взглядов. Глаза лихорадочно блестели, а волосы намокли на лоб от пота. У любителя давно бы начало сводить мышцы, но эти профессионалы чувствовали только, как быстро бежит кровь по венам, как сильно дышит партнёр и чем он пахнет. Барбарис и лимон слились в один запах, никогда раньше не встречавшийся в природе, и для обоих он стал ассоциироваться именно с лебедями. Потому что на всю жизнь они запомнят этот танец. На всю жизнь.
Снова прогиб. За четырнадцать лет парных партий друг с другом, благодаря которым они так сильно и сдружились, эти двое выучили тела и слабости друг друга, как свои собственные. Им было легко рассчитать, куда в следующий момент пойдёт нога партнёра, почему так случится и что за этим последует.
Танец перешёл едва ли не в танго, а включенная кем-то наугад музыка была совершенно не балетной. Но ведь сумели же эти два танцора станцевать под неё именно балет?
Задыхаясь, они не прекращали танцевать, не прекращали двигаться больше ни на секунду, не останавливаясь, чтобы окинуть насмешливым взглядом остальных. Они ставили ноги на поверхность, но тут же отрывали их, делая какие-то совершенно акробатические трюки, но оскальзываясь на полу и подхватывая друг друга.
Наконец, один из них не выдержал и рухнул прямо на пол, увлекая-таки за собой второго.
- Ты слабак, - улыбнулся тот, что оказался как бы сверху.
- Я слабак? А ты попробуй поднимать такую тушу, как ты, на протяжении всего танца!
- Вставай.
И снова они на ногах. Уже дрожа, но скрывая это всеми силами и рассекая воздух. Он расступался перед ними, и именно поэтому они начинали задыхаться. Но это уважение заставляло танцевать дальше, заставляло двигаться, даже наплевав на то, что пот застилает зрение.
В зале стало невыносимо жарко. Настолько, что, казалось, вернулось лето две тысячи десятого года, только без солнца. Хотя, почему без солнца? Прожектора, от которых температуры не убавлялось, а даже наоборот, вполне его заменяли.
Было слышно судорожное дыхание танцоров, было слышно, как сильно бьются их сердца, даже сквозь музыку. Это захватывало дух у зрителей, им хотелось, чтобы это продолжалось вечность. Чтобы никогда не прекращался этот танец, никогда не прекращалась эта импровизация, никогда, никогда!
Чтобы сказка про двух влюблённых лебедей длилась вечность. Про двух белых лебедей.
Глаза начинали болеть от белизны костюмов, а музыка подходила к концу. Но разве чудеса кончаются?..

Отредактировано .Be Rain (06.12.2011 17:33:33)

Спасибо))

Он пе-е-ерсиковый))

Как много правды говорится в шутку…

- А у меня, между прочим, теперь руки болят от того, что я тебя постоянно поднимал, - парень откинулся на диване, блаженно прикрывая глаза.
- Ага, - второй присел рядом, мимоходом потрепав по ушам кота. – Том, как только я вдруг поверю в твои слова, тут же дам знать, договорились?
Том приоткрыл глаз.
- А если я скажу, что люблю тебя?
- Дохлая шутка, - прыснул его друг. – Всё равно ведь не поверю.
- Правильно сделаешь, - парень снова прикрыл глаза. – Кстати, Билл? Ты слышал, что нам сказали?
- Ещё бы я этого не слышал. Учти, второй раз я с тобой эти бредни сумасшедшего танцевать не буду, дорогой мой.
- Против танка не попрёшь, - хмыкнул Том.
- Ты кого танком назвал? – взвизгнул Билл.
- Умолкни, истеричка. Хореографа.
- Шутник, блин.
На какое-то время в комнате повисла тишина, которую нарушил Билл:
- То-о-о-м? Том, а давай фильм посмотрим?
- Ты шибанулся, - кивнул сам себе Том.
- Ну Том! А то обижусь и танцевать с тобой не буду!
- Велика потеря.
- Том!
- А-а-а-а, говорил же, против танка не попрёшь! Ну какой фильм, Билл? У меня нету фильмов, которые ты не смотрел!
- А я свой принёс.
Том со страдальческим лицом перекрестился, вспоминая, какие фильмы нравятся его другу.
Либо ужастики и боевики, либо драмы. Иного не дано.

Уже полфильма Билл сидел, прижавшись к подушке, и тихо попискивал, неотрывно глядя на экран. Том безразлично смотрел на бегающих человечков, не слыша ни слова из произносимого ими. Уши давно были заткнуты наушниками, а мысли улетели куда-то туда, куда хотелось им.
Например, к предстоящему через полгода концерту.
Нужно будет-таки танцевать этих чёртовых лебедей. Ведь говорил же Биллу, давай станцуем, как идиоты, нет, ему надо показать себя, похвастаться!.. Но ведь и сам-то хорош. Стоит услышать какую-то более-менее подходящую музыку, как ноги сами начинают двигаться, а в голове вырисовываются нужные движения на два такта вперёд. Если не на три и дальше, что редко.
Концерт будет проходить сначала в Берлине, потом в Париже, Праге, где-то там ещё… Бесполезно пытаться запомнить все города, кроме первых. Дальше по ходу действий можно будет сориентироваться, как далеко занесёт тебя балетная жизнь.
С улыбкой, Том вспомнил, как однажды хореограф зашёл в гримёрку и громогласно объявил, что они едут выступать за полярный круг. Это было шоком, а в итоге оказалось шуткой, чтобы присмирить тогда ещё подростковую группу. Забавно было.
- Том! – громко взвизгнул Билл, с силой хватаясь за руку парня, от чего тому стало больно. – Том, тебе что, совсем не страшно? То-о-о-ом!!!
«Это же надо так орать, чтобы было слышно даже сквозь этот треск в телевизоре и музыку?» -ужаснулся про себя Том, но в ответ на вопрос Билла молча покачал головой.
- Хорошо, тогда я сделаю так, - заявил Билл, уверенный в том, что его повседневный тон слышен, и положил голову на плечо Тому, по-прежнему вцепившись в его руку, и снова устремляя взгляд на экран.

- Том, почему у тебя вся рука в синяках?! – едва ли не взвизгнул хореограф, нависая над парнем. К слову сказать, мужчина этот был сам росту довольно невысокого, странно непропорциональным и слегка скандальным. Тем не менее, он держал в своём повиновении группу из минимум пятидесяти человек, самому младшему из которых было семнадцать лет.
- С Биллом вчера фильм смотрели, - Том кинул убийственный взгляд на посвистывающего, аки «я тут ни при делах», друга.
Хореограф на мгновение впал в ступор, но потом быстро пришёл в себя, пробормотал что-то вроде «ну и молодёжь пошла» и дал знак продолжать разминку.
- Ну как, Трюмпер, интересный фильм был? – услышал Том позади себя ехидный вопрос.
-  Я не знаю. Я музыку слушал, - пожал плечами Том.
- Да бро-о-ось, кому ты лечишь? – хмыкнули сзади. – Я же знаю, что тебе понравилось! Ну, какой он?
- Кто? Фильм? Отстойный, и режиссёр бездарность.
- Не выбешивай меня Трюмпер! Ты прекрасно знаешь, о чём я спрашиваю! Полтеатра знает, что вы спите с Каулитцем!
Том едва удержался на ногах от такого заявления, но всё же сумел выдавить из себя:
- Иди в ж*пу, Марк.
- О, не-е-ет, - протянул парень. – Туда пойдёт Билл… Ну, или кто у вас там актив?
- Слушай, ты что, такой специалист в этой области? – Том не выдержал и обернулся к танцору. – Или тебе так сильно в *бало получить хочется?
- Следи за языком, хамло! – рявкнул Марк. – Одно моё слово, и тебя размажут по стенке, запомни это, мальчик!
- Ты угрожаешь мне? – прошипел Том.
- Я не пугаю. Я предупреждаю. А вообще… Шучу я. Расслабься, Трюмпер.

Bulich-ant
Лебеди любят друг друга взаимно))
Хотя... Можно и твой вариант))

За окном кружились снежинки.
Том сидел на кухне, глядя в одну точку и грея руки о чашку с чаем. Под глазами были мешки, а глаза красные.
Заорал телефон. Поморщившись, парень взял его в руку и нажал на приём.
- Том! – трубка завопила голосом Билла. – Том, ты что, спишь ещё? Том! Тут такое происходит! У нас прямо перед театром трубу прорвало, так сюда на машине не подъехать, ты даже не пытайся, слышишь? Том, мать твою!
- Я рад, - тускло ответил танцор.
- Том, что-то случилось?
- Я спать хочу, - жалобно проскулил Том. – Это ты у нас отличник, способный экстерном сдавать все предметы, а мне учить надо, ибо до конца семестра времени нет.
- Бедный, - улыбнулся на том конце провода Билл. – Хочешь, я тебя у хореографа отпрошу, и себя заодно? Скажу, что будем готовиться…
- Не прокатит, - покачал головой Том, слезая со стула.
- Прокатит-прокатит, ещё как прокатит! – весело заверил его Билл. – Жди меня, минут через сорок буду. Чёртова труба!

Билл влетел в квартиру, как вихрь, и внезапно остановился.
- Том?
- Ну чего тебе? – тихо спросил парень.
- Почему у тебя нет ёлки?
- Какой к чёрту ёлки, Билл?
- Новогодней!
Том перекрестился.
- Билл, ты зачем ко мне пришёл?
- А чего ты убитый-то такой?
- Спать хочу, сказал же.
- Так, ладно. Давай я попробую тебе что-нибудь объяснить и поспрашивать, а потом мы поедем тебе за ёлкой!
- Чур тебя, Билл.
- Не меня, а тебя, - поправил его парень, падая на диван и притягивая к себе тетради Тома. – И что мы тут имеем?
Том сел рядом, откидываясь на спинку дивана и глядя на что-то быстро говорящего Билла. Слишком быстро, чтобы засыпающее сознание могло его понять.

Вздохнув, Билл накрыл друга пледом, прижимаясь к нему всем телом. Было тепло, невыносимо тепло и сладко, сидеть вот так вот, рядом со спящим человеком, мимолётом глядя на всё так же кружащиеся снежинки и думать… Ни о чём. О любви. О высоком, об облаках и чём-то таком, что притягивает внимание ненавязчиво, легко и играючи. А Биллу казалось, что увидеть эту игру может лишь очень художественный, или же беспросветно влюблённый человек, что одно и то же, наверно. Или нет. Или всё-таки да?..
Скоро Новый год. Время исполнения желаний, любых, даже самых невероятных, самых нереальных, нечеловеческих и неисполнимых. К детям приходит Дед Мороз, он играет с ними, он уводит их в сказку, но всего лишь на одну волшебную ночь, которая бывает лишь раз в год, которая никогда не бывает одинаковой, никогда не повторится… Нужно запоминать каждую из них, не упуская ни одного волшебного мгновения.  Нужно подготовиться к ней, чтобы всё было так сказочно и волшебно, как никогда не должно быть, как могут только лебеди… Лебеди.  А что они делают зимой? Они не празднуют Новый год, для них это лишь обычная ночь, которую они проводят не глядя на то, что для кого-то она становится роковой, а кто-то до конца своих дней будет праздновать день рождения ребёнка, годовщину или что-то такое, слишком волшебное, чтобы каждый раз быть одинаковым… Это не Гарри Поттер, где волшебство каждый раз одинаковое, где оно вызывается одним мановением палочки и может повторяться, сколько угодно, столько, сколько захочется… Оно одно, на всех, но для каждого разное. Оно обязательно с игривыми пузырьками шампанского или лимонада, фейерверками и блеском новогодних огней и… Обязательно с любовью. Иначе – смысл? Смысл сопротивляться этому всему, смысл сопротивляться этому мановению, а? Смысл молчать и ничего не делать, глядя на подрагивающие ресницы спящего человека… Лебедя…
А за окном по-прежнему сыпались снежинки, отсчитывая время, оставшееся до Нового года. Время, оставшееся до того момента, как кто-то выпустит наружу все свои чувства, позволив им делать всё, что захочется.