С самого детства я всегда чувствовал чье-то присутствие рядом. Дома, в садике и в школе – он всегда был со мной, сколько я себя помню. Я общался с ним, играл с ним, спрашивал совет. Родители сначала слегка тревожились, что их сын постоянно разговаривает с кем-то, но потом привыкли, оправдав это тем, что я просто завел себе воображаемого друга. Наверное, так оно и было. Хотя, воображаемые друзья на то и воображаемые, что мы их придумываем. Но он был другим. Я не выдумывал наши диалоги, я не воображал то, как он выглядел. Кажется, он не зависел от меня. Он просто постоянно находился рядом.
Его зовут Билл. Если честно, я не помню, сам ли он представился мне, или я просто знал, как его зовут. Ведь я знаю его очень давно. Кажется, всю жизнь он был рядом. С самого-самого моего раннего детства.
Билл рос вместе со мной. Я помню, как мы, будучи малышами, играли в кубики или рисовали. Как рассматривали картинки в книжках. Позже, когда родители покупали мне разные развивающие книжки для дошкольников, Билл часто помогал мне решать задачки. Кажется, он был немножко умнее меня и развивался быстрее. Разве, такое может быть с воображаемым другом? Думаю, нет.
В детском саду многих детей веселило то, как я общаюсь с Биллом. Воспитатели же часто жаловались моим родителям: «Ваш ребенок очень часто разговаривает сам с собой! Вы бы обратились к кому-то…». Мама поначалу переживала, ведь я так же открыто общался с Биллом и дома. Например, за столом,  когда мы всей семьей ужинали, мы иногда разговаривали с Биллом. Он часто меня смешил, или предлагал поиграть в города или «камень-ножницы-бумага». Родители косились на меня и перешептывались. «С кем ты разговариваешь?» - как-то спросила мама. Я честно рассказал ей про Билла. Больше она меня не спрашивала. А бабушка ее успокаивала: «Ну, что ты в самом деле, Симона? Детям в его возрасте совершенно нормально иметь воображаемого друга. Он один растет, вы постоянно на работе. Конечно, ему становится скучно и ему хочется с кем-то поиграть. Вот он и выдумал себе этого… Вилли.». «Билла» - тихо поправляла мама. «Да-да, Билла. В общем, я к тому, что тебе не о чем волноваться.
Кажется, на маму действительно это подействовало. Больше она не расспрашивала меня о Билле. Да и бабушка заверила ее, что с возрастом это обязательно пройдет.
Но время шло, а Билл никуда не уходил. И если в садике еще все было нормально, то в школе у меня начались проблемы. Учителя не раз ругали меня и моего соседа по парте, что мы болтаем. Хотя второй тут был совершенно не при чем, что, естественно, всегда его возмущало. Но не скажу же я учителю, что разговариваю со своим другом Биллом! Приходилось просто извиняться. И перед учителем, и перед соседом.
Одноклассники считали меня странным. В первом классе я пытался рассказать некоторым о Билле, даже пытался познакомить их по его просьбе, но одни лишь смеялись, а другие крутили пальцем у виска и называли меня ненормальным. Тогда мне просто стало все равно. Я понял, что все мои одноклассники просто скучные, глупые дети. Билл был не такой. Билл всегда понимал меня. Он был единственным человеком, с кем мне было интересно, с кем я хотел общаться. Я понял, что мне не нужны друзья. Мне нужен только Билл.
Родители не знали о ситуации в школе. Классному руководителю было плевать на нас, а я рассказывал всегда, что в школе все хорошо, что у меня есть много друзей. Уже в возрасте девяти лет я понял, что о Билле лучше молчать при них. Я говорил, что иду с одноклассниками в кино, или иду к другу на день рождения, а на самом деле шел гулять с Биллом. На свой день рождения я никогда никого не звал. Родители думали, что я просто стесняюсь того, что наш бюджет не позволял пригласить куда-то друзей, а квартирка у нас маленькая. Я не отрицал. Пусть будет так.
Мы всегда отмечали наш с Биллом день рождения в один день. Ведь у него он был тоже первого сентября. Как и с именем, я не помню, откуда узнал это. Но насколько я помню, мы всегда отмечали этот день вместе. И это было здорово!
В девятом классе у меня появилась девушка. Да-да, не смотря на то, что до сих пор почти вся школа считала меня странным, ей мои «заскоки» показались милыми. Она была хорошая девочка, но я не испытывал к ней никаких чувств. Встречаться я с ней стал просто потому что мне стало интересно, как это – общаться еще с кем-то. Ведь у меня до сих пор не было друзей. Весь мой круг общения сводился только к Биллу.
Билл мою девушку сразу не взлюбил. Кажется, он ревновал. Когда мы шли в кино, и я просил его остаться дома и подождать меня, он устраивал скандалы. Однажды мы сильно поссорились из-за этого и не разговаривали три дня. Это были три самых тяжелых дня в моей жизни. Билл был слишком гордым, и я первый заговорил с ним и попросил у него прощения. Тогда он впервые расплакался при мне и признался, что просто боится, что станет не нужен мне.
«Ты становишься старше, и скоро совсем забудешь обо мне. У тебя будет своя жизнь. А что делать мне?» - Потерянно спрашивал он, заглядывая мне в глаза. Я тогда сжал его руку и пообещал, что мы всегда-всегда будем вместе.
С девушкой мы расстались через неделю.
Меня всегда удивляло то, как мы с Биллом похожи. В детстве мы вообще были копией друг-друга. Он всегда одевался как я, был с такой же прической. Помню, когда мама подстригла меня, он тоже подстригся точно так же. Но мы были похожи не только в этом. Лицо, глаза, брови, улыбка с чуть выступающими передними зубами, рост, комплекция – мы были одинаковыми, словно близнецы. Если Билл все же действительно был моим воображаемым другом – то у меня слишком плохая фантазия. Единственное, что нас различало – у Билла на щеке было красноватое продолговатое пятно – ожег. Я не знал, откуда он появился, а Билл говорил, что не помнит этого. Но, в общем, это было не так уж и важно.
К двенадцати годам Билл стал меняться. Он перестал одеваться как я, сменил прическу и даже покрасил волосы. Он сильно исхудал и, кажется, вытянулся больше, чем я. Отрастил волосы чуть ниже плеч и выкрасил их в иссиня-черный цвет, в то время, как я оставил свой натуральный темно-русый. Он стал носить отличительный от моего стиль одежды. Все это он объяснял тем, что он не хочет, чтобы я забывал, что он тоже личность, а не просто моя копия. Но ведь я и так всегда помнил об этом.

Вчера был наш семнадцатый день рождения.
С утра я сказал, что пойду, схожу с друзьями в кино, а вечером вернусь на праздничный ужин. Естественно, весь день я прогулял только с Биллом. Да, я понимаю, что в семнадцать лет не иметь друзей просто из-за того что ты предпочитаешь живому общению общение с человеком, которого никто, кроме тебя, не видит и не слышит – безумно глупо. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужен Билл и не нужен никто другой.
Вечером мы уже сидели всей семьей за столом: мама, папа, бабушка, моя тетя, мамина родная сестра, и ее две дочери: Виолета и Беатрис.
Мама говорила красивые тосты, папа уткнулся в телевизор, по которому шел футбол, девчонки болтали и хихикали между собой, а бабушка сетовала тете на жизнь, дорогие лекарства и лживых врачей. Я к концу вечера уже приуныл. Хотелось поскорее запереться в комнате с Биллом и поболтать о чем-нибудь или посмотреть с ним интересный фильм. Билл заметил мое невеселое настроение и попытался как-то приободрить.
-Том, что ты там бормочешь? – Спросил недовольно папа, обернувшись ко мне. –Я из-за тебя прослушал, в чью пользу счет.
-Гордон, у твоего сына день рождения, а тебя волнует лишь счет твоих футболистов! – Раздраженно произнесла мама.
-Но это финал!
-О, да, это в корне меняет дело.
Билл вздохнул.
-Опять начинают.
-Ага.. – Я кивнул. –Уже так устал от этой ругани…
-Том? – Мама удивленно глянула на меня. –Папа прав, что ты весь вечер бормочишь там себе?
-Я… так. Ничего.
Мама вздохнула. Может, поняла, из-за чего я «что-то бормочу». А может, просто очень устала за этот вечер.
Тетя уже тоже стала наблюдать за игрой в телевизоре, видимо, от скуки. Девочки заерзали. Проблему скуки решила бабушка, причем самым наибональнейшим образом: решительно встав из-за стола, она удалилась из кухни, и через пару минут вернулась с толстым, старым альбомом с фотографиями. С величием, будто документ, доказывающий ее королевское происхождение, она положила его на стол между девочками. Те притихли.
-Вот. Посмотрите. Только аккуратно. Тут еще фотографии моей молодости.
Виолета и Беатрис переглянулись и аккуратно открыли первую страницу.
-Ой, а кто это? – Тут же последовал вопрос младшей, Виолеты.
-Это я. – С довольной улыбкой ответила бабушка. –Это в день моей свадьбы.
-Какая вы тут красивая!! – Воскликнули хором сестры.
Бабушка гордо выпрямилась.
В общем, девочкам занятие нашли. Тетя тоже присоединилась к дочерям, но без особого энтузиазма. Ведь она уже не раз видела все эти фото.
Я рассматривать фотографии не любил. Особенно старые. Не нравились мне эти мрачные черно-белые слегка пожелтевшие снимки. Вместо этого я тихо перешептывался с Биллом. Мама пару раз косилась на мое похихикивание, но потом перестала обращать внимание. Папа до сих пор был поглощен футболом. Бабушка с тетей комментировали снимки. Да, день рождения был до безумия веселым.
Билл тоже расстраивался, но по другому поводу.
-Наверное, тебе намного было бы лучше в компании друзей или девушки. – Вздохнул он. –Ты бы сейчас гулял где-нибудь, а не тут торчал…
-Мне и с тобой хорошо. – Шепотом ответил я.
-Я слишком эгоистичный, прости. Просто… Я правда так боюсь потерять наше общение… Но из-за этого страдаешь ты.
-Не городи чепухи. – Я положил руки ему на плечи. –Мне с тобой в тысячу раз лучше, чем с любой компанией.
Билл благодарно улыбнулся.
-Том, что ты делаешь?
-А? – Я дернулся, сложив руки на колени. –Нет, ничего.
Мама удивленно смотрела на меня. Она открыла было рот, чтобы еще что-то сказать, но тут снова подали голос девочки:
-Ой, а это кто?
-Это же Симона! А это.. Это Том! Или…
-Это…
-Стоп…
Я заметил, как у мамы напряглось лицо. Тетя быстро попыталась выхватить у дочерей снимок, который, видимо, не был вклеен в альбом, как остальные.
-Мам, а кто там? С Симоной?
-Покажи!
Тетя беспомощно развела руками и передала фотокарточку маме. Та побледнела.
-Мама, я же просила тебя убрать его! – Воскликнула она, обращаясь к бабушке.
-О чем ты, Симона? Ах.. Это.. Я не вижу смысла прятать его от Тома.
-Мама!
-И вообще было глупо все это время скрывать от него такое!
Мы с Биллом одновременно устремили взгляд на маму. Та сделалась совершенно бледной. Я даже испугался, что она сейчас потеряет сознание.
-Мама, что там? – Осторожно спросил я, протянув руку, дабы взять снимок. Но она продолжала сжимать его дрожащей рукой.
-Мама… Ну зачем ты так? Еще и в такой день…
-В какой день? – Отозвалась бабушка. –В этот день нужно было поздравлять обоих мальчиков.
-Мама! – Громче позвал уже я, совершенно запутавшись в том, что происходит.
Мама дернулась от моего голоса. Затем кинула мне через стол фотокарточку и, всхлипнув, убежала из кухни.
Я аккуратно поднял снимок. Билл с интересом заглянул мне через плечо.
На фото была изображена моя мама, еще в молодости. Она сидела на стуле, в этой же кухне, и улыбалась. На ее коленях сидел я, в возрасте где-то годика. Может, даже меньше. Нет, стоп…
Рядом, на соседнем табурете, ухватив маму за рукав халата, сидел тоже я, требовательно что-то ей говоря. Но.. Как я могу быть одновременно и у нее на руках, и рядом?? Что это? Фотошоп? Да какой фотошоп-то в то время?!
-Что это? – Непонимающе повторяю я уже вслух.
-Это ты. – Бабушка указала на мальчишку, сидящего на стуле. –А это, - она перевела палец на сидящего на коленях. –Билл.
-Билл?? – Переспросил я, не веря своим ушам.
-Билл. Брат твой. Однояйцевый близнец.
Я вздрогнул и обернулся на своего Билла. Тот ошарашено моргал, видимо, тоже не до конца понимая всю ситуацию.
-А где он сейчас… этот Билл?.. – Тихо спросил я, снова посмотрев на бабушку.
Он погиб шестнадцать лет назад, в ваш день рождения от порока сердца. Так получилось, что хоть вы и близнецы, именно он родился с этим дефектом.
-Дефектом… - Эхом повторил я. Создалось ощущение, будто мы говорим о сломавшемся недавно телевизоре.
-Я не знаю, почему мама не хотела говорить тебе об этом. Может быть, не хотела, чтобы ты сильно переживал. Хотя смерть брата, как ни странно, ты пережил спокойно. Будто бы не заметил даже. Ну и не мудрено – тебе всего год был! Единственное, не знаю, помнишь ты, или нет – в детстве ты завел себе воображаемого друга, и называл его тоже Биллом. Возможно, за год своей жизни ты привык частенько слышать это имя вместе со своим – вот оно и отразилось.
Папа кашлянул. А я и забыл, что в комнате еще кроме нас есть народ.
-Я.. Пойду к себе.. – Пробормотал я, выходя из-за стола. –Можно я заберу?
-Конечно.
Я взял фотоснимок и пошел к себе в комнату.

На протяжении часа я молча лежал у себя на кровати, рассматривая снимок. Гости, кажется, ушли. Ко мне никто не заходил, чему я был очень рад. Не хотелось ни с кем разговаривать. Даже Билла я игнорировал. Тот сначала надулся, но потом понимающе притих и улегся рядом.
А я все рассматривал улыбающегося мальчика на коленях у мамы. Мой брат, моя точная копия. Это было так странно, видеть на снимке, будто скопированного себя. Единственное, что нас различало – это красноватое продолговатое пятно от ожога на щеке у брата.

The End.
07.09.13