это точно*

зай ты еще не поняла,что том уже запал,но не на Либертад...и не на Билла...

еще бы**)

калючка ты чего???

POV Bill.
Я пришел домой в пятом часу. Быстро помчался наверх, но потом передумал и рванул на кухню. Налил большой стакан колы из холодильника и стал пить. Но, очень зря. Язык в районе моего нового украшения, стал нещадно щипать. Глаза мои налились непроизвольными слезами, я был готов заорать от боли на весь дом. Благо на кухню вошла мама и я сдержался.
-Билл, почему ты до сих пор в этих спортивках? – мама вопросительно посмотрела на меня, скажем даже, немного злостно. – Беги скорее наверх, приводи себя в порядок, скоро гости придут.
Я качнул головой, ничего не говоря, и ринулся в свою комнату. На лестницах из кармана выпал карандаш для глаз. Я мысленно выругался, спустился за ним, забрал и вновь поскакал наверх. Войдя в свою комнату, я опустился вдоль двери к полу, держа руку у рта. Было такое ощущение, словно язык будет легче выдернуть, чем чувствовать эту боль. Я уже был готов остаться немым.
Я набрался сил и встал. Подошел к шкафу и стал тщательно выбирать одежду, которую одену сейчас на себя. Долго простояв у своего немаленького гардероба, я, наконец, достал оттуда немного широкие джинсы, светлого цвета, с серым оттенком. Неядовитого желтого цвета рубашку, с ажурным жабо и принялся одеваться. Я глянул на себя в зеркало. Выглядело очень мило. Украшения я решил оставить на потом и принялся за макияж. Сегодня особенный день. День моего пятнадцатилетия. Такое бывает один раз в жизни, это почти юбилей. Я стал почти взрослым, поэтому выглядеть сегодня должен на все сто процентов. Я достал свою косметичку из тумбочки и принялся аккуратно, но быстро наносить макияж. Сначала тоненький слой пудры, немного лишь для придания коже более матового оттенка. Затем светло-коричневый карандаш для легкой окантовки губ. Лишь для того, чтоб подчеркнуть их и сделать слегка выразительными. Ну и самая главная часть моего грима – это, конечно же, глаза. Я решил сделать с ними сегодня, что-то особенное. Такое, чтоб всех поразить. Чтоб все взоры были устремлены лишь на меня. Нет, я не самопер, просто люблю, когда на меня обращают внимания, я действительно этого заслуживаю. Я взял новенький карандаш и аккуратно открыл крышечку. Затем отодвинул нижнее веко и провел карандашом. Затем еще несколько раз проделал ту же процедуру, для большей выразительности. Тоже самое со вторым глазом. Затем беру любимые, рассыпчатые тени, темно-коричневого, почти черного цвета, окунаю в них кисточку и провожу по верхним векам. Смотрю на себя. Чего-то не хватает. Изюминка пропала. Я выгляжу, как обычно, а хочется, чего-то нового. После этой мысли, снова окунаю кисточку в тени и провожу внизу, по нижнему веку. Присматриваюсь, думаю, решаюсь. С силой надавливая на кисть, я придаю нижнему веку, выразительность, давая акцент в бок, что-то типа стрелочки. Любуюсь собой. «Еее, детка…- думаю про себя. – Это поистине то, что нужно!»  затем делаю то же самое со вторым глазом. Это уже не макияж, а произведение искусства. Еще разочек пробегаюсь по лицу пудрой, немного опускаясь на шею, и откладываю косметичку, куда подальше. Не в силах оторваться от зеркала, я посыпал себя разными комплементами. Просто это было действительно прекрасно. Как говорит моя любимая певица: «Чтобы стать звездой, нужно вести себя, как звезда или сделать из себя произведение искусства». Я уловил себя на мысли, что я и веду себя, как звезда и произведение искусства из себя сделал. «Осталось только прославиться». – С усмешкой подумал я и отлип от своего отражения.
Подошел к другой тумбочке, где лежали мои украшения и парфюм. Сегодня я решил прыснуть на себя «Lacoste», новый аромат. Отец неделю назад подарил мне этот парфюм, а я так и не воспользовался им. Ну, наверное, берег для специального случая. И этот случай настал. Я брызнул немного на запястье и поднес к носу. Запах был немного резкий, экстравагантный, даже я бы сказал вульгарный, но я не стал менять парфюм. Со временем выветрится и останется лишь приятная свежесть. Я брызнул еще пару капель на запястье и несколько на шею.
«Отлично…- подумал я, закрывая пузырек. – Осталось лишь выбрать украшения».
Их у меня было не так уж и много. Я не был особым любителем. Но в моей коллекции были такие камни, как красный агат, гранат, горный хрусталь, темная бирюза. Мама привила мне небольшую страсть к камням. Оттого и украшения в шкафчике валяются. Я достал четыре кольца гранат и красный агат. Они были разные, но смотрелись, как комплект. Окантовка – белое золото, на одном – платина. Платиновое – мое самое любимое. Я одел эти кольца на пальцы правой руки. Затем достал браслет из серебра, из которого так же выходило по тонким цепочкам четыре кольца. Надел его на левую руку. И повесил на шею, парочку первых попавшихся подвесок. Затем заметив свой любимый пояс, «присобачил» его к джинсам. Еще раз подошел к зеркалу со словами:
«Это – точно произведение искусства! Я готов».

POV Tom.
Представляете, оказалось, что племянники Гваделупе – это и есть Билли с его сестрой Либертад. Ну, бывает же такое? Как тесен мир. Когда мы прилетели в Мюнхен, было уже 1 сентября, полшестого вечера. Я, мой отец и Лупита поехали к нам домой, чтоб она смогла переодеться, да и мы тоже. Если четно, я сильно устал после поездки, с удовольствием поспал бы, но раз я пообещал, что приду, значит, приду. К тому же Лупита будет там. Она успела мне понравиться. Такая милая девушка.
В нашем доме, я отвел ее в комнату для гостей. Там она быстро переоделась, а я за это время принял душ и тоже стал одеваться. Отец и Лупе ждали только меня. Да, согласен, я долго копошился, но собрался минут за пять.
-Я готов! – сказал я, спускаясь вниз и замер. Лупе  была так прекрасно. Платье на ней сидело просто превосходно, она была очень красивая. Просто высший класс, чемпионский разряд. Что-то с чем-то. Как лед с Махито.
Мы вышли во двор и сели в папину иномарку. Водитель сел на свое место и повез нас в дом семьи Вотчель. Лупита, как-то странно себя вела. Она была то ли напряжена, то ли боялась, чего-то. Но я не стал спрашивать, это не мое дело.
Весь путь мы ехали «набравши в рот воды». Все, троя, включая четвертого водителя, молчали. «Неужели нет тем для разговора?» - подумал я в ту секунду, когда водитель сказал, что мы приехали. Во дворе дома, стояло очень много машин. Да и гостей во дворе, было достаточно. Мы вышли из машины и направились в дом. На крыльце стояла Беатриса - мать Билла и Либертад. Втроем мы подошли к ней. Сначала она улыбнулась, но когда увидела с нами Лупе, мгновенно побледнела.
-Здравствуй, Беатриса! – весело произнес мой отец. Беатриса с трудом выдавила улыбку. Я сделал для себя вывод, что они с Лупитой не в лучших отношениях.
-Привет. Привет, Том. – Женщина погладила меня по руке. – Простите, нам с Гваделупе надо отойти. – Беатриса схватила сестру и потащила в дом. Отец вопросительно посмотрел на меня, я пожал плечами.